Уборщица. История матери-одиночки, вырвавшейся из нищеты - Стефани Лэнд

– Думаю, я готова туда съездить, – объявила я Кристи на нашей следующей встрече.

По дороге домой из детского сада мы с Мией подпевали Полу Саймону, «Бриллианты на подошвах ее туфель». Я улыбалась, когда дочка смешно путала слова. Этот альбом мы крутили в машине уже несколько недель – когда возвращались из сада или отправлялись на прогулки по выходным. Традиция подпевать ему заменяла у нас традицию съедать по пути домой порцию мороженого.

Я свернула на нашу дорогу, и Мия спросила, можно ли ей будет поиграть с девочками.

– Подожди минутку, – сказала я, притормаживая у почтового ящика. Я старалась не заглядывать туда слишком часто. Очень уж обидно было видеть, что ящик пуст.

– Мия! – воскликнула я, вытаскивая оттуда конверт. Большой официальный пакет с документами и знакомым адресом. Я открыла его и заглянула внутрь.

Разноцветные конфетти, высыпавшиеся из конверта, пестрели на полу в нашей квартире. Мою кандидатуру одобрили на получение стипендии! Мия начала подбирать конфетти ладошками. Мне не только выделили 2000 долларов на осенний семестр, но добавили 1000 на летний. Нам не надо было переезжать, более того – у нас появлялся запас средств, чтобы устроить каникулы между летним и осенним семестрами. То есть отправиться в Миссулу.

Строчка из Алхимика вспыхнула у меня в мозгу: Когда чего-нибудь сильно захочешь, вся Вселенная будет способствовать тому, чтобы желание твое сбылось. С деньгами от стипендии я смогу подкопить средства от зарплаты, отремонтировать машину и проехать через два горных перевала, чтобы увидеть город, о котором многие мои любимые писатели с восторгом рассказывали в своих романах.

Где-то в окрестностях Спокана, на Шоссе-90, я вдруг выехала на абсолютно гладкую равнину: не было ничего ни впереди, ни позади, ни по сторонам. Коричневая трава, выжженная солнцем, дрожала на ветру, борясь за выживание. Фермеры возили по полям большие металлические поливалки, чтобы у скота было где пастись. На двухрядной трассе с разделительной полосой посередине какая-то девушка на «Субару» обогнала меня слева. Я заметила у нее на заднем сиденье и в багажнике коробки, корзины и большие мешки. Я же ехала налегке, лишь с парой старых армейских рюкзаков, где лежали недавно купленные футболки да несколько шортов.

У нас обеих вся жизнь была впереди – и у меня, и у девушки на «Субару». Может, она ехала в Миссулу учиться в колледже – как давным-давно собиралась сделать я, прежде чем разорвала свое заявление, – но на этом сходство между нами, пожалуй, заканчивалось. Я представила себе, как сама ехала бы так пять лет назад, подпевая какой-нибудь песенке по радио. Представила, что она – это я.

Я отогнала эти мысли и нажала на педаль газа, нагоняя ее, нагоняя мой собственный призрак. Поездка в Миссулу означала для меня не только осуществление мечты, это был еще и поиск места, которое мы сможем называть домом.

Когда я приехала, уже в сумерках, улочки Миссулы все еще пульсировали от жары летнего дня. Я вылезла из машины и встала на тротуаре, вертя головой по сторонам, и тут мимо меня прошли две девушки чуть за двадцать, кивнули мне и улыбнулись. Одна из них пела. Вторая играла на укулеле. Обе были в длинных развевающихся юбках и сандалиях. Они напомнили мне девчонок, с которыми я встречалась на вечеринках в Фэрбенксе. Этакие хиппи, не интересующиеся косметикой, зато умеющие разжигать костер и не боящиеся испачкать руки, копаясь в саду. Я скучала по таким людям. По моим людям.

В первое утро я отправилась бродить по городу, ощущая, как солнце начинает пощипывать мне плечи. Трава была сухой, и на ней было приятно посидеть, в отличие от вечно влажных газонов в Вашингтоне. Возле кампуса я устроилась почитать книгу в тени гигантского клена. Лежа на спине, я глядела на солнце через его резную листву. Я провела там почти весь день, любуясь окружающими холмами и горами, слушая речку, бежавшую под пешеходным мостом. Вечером я обнаружила в центре города парк. На лужайке стояли палатки с уличной едой. Люди сидели на траве и на скамейках. На эстраде играл оркестрик. Я уже не помнила, когда в последний раз чувствовала себя такой счастливой, когда позволяла себе расслабиться и впустить в душу музыку. Я бродила по парку с рассеянной улыбкой, пока не заметила, что, как ни странно, все вокруг улыбаются тоже.

После нескольких лет без друзей, рассорившись с семьей, лишившись знакомых, во временном жилье с черной плесенью, после своей работы уборщицей-невидимкой в чужих домах, я жаждала напитаться добротой. Я мечтала, чтобы люди меня замечали, заговаривали со мной, принимали меня. Я изголодалась по всем этим вещам, как никогда в жизни. Миссула открыла это во мне. Внезапно мне захотелось общения. Захотелось дружбы. И мое желание казалось вполне естественным, потому что, пока я бродила там, возможности представлялись на каждом шагу. Большинство местных улыбались мне из-под своих шляп с контурами штата Монтана или кодом 406. Утром, завтракая в маленьком кафе, где все столики были забиты, я насчитала шестнадцать пар сандалий «Чако», включая мои собственные. Увидела женщин, не стеснявшихся растительности на теле. Множество людей с татуировками. Мужчин, которые носили младенцев в рюкзачках и слингах. Наткнулась на старых друзей из Фэрбенкса. Никогда еще ни одно место не раскрывало мне вот так своих объятий. А я пробыла там всего лишь сутки.

Сама того не зная, я приехала в один из лучших летних уикендов. В городе проходил фестиваль «Ривер Сити Рутс»[3]. Главную улицу закрыли для автомобилей. На ней торговали окрашенными вручную футболками, керамикой, картинами, деревянными медведями, выпиленными из чурбачков. Множество людей, расположившись на раскладных стульях, слушали выступления музыкальных групп, продолжавшиеся день напролет. На боковых улочках выстроились грузовички с угощением, а посреди площади открылась пивная. В Миссуле любили повеселиться.

Так оно и продолжалось. Каждый день я отправлялась на прогулку по городу. Забиралась в горы. Бродила по укромным тропкам, слушая, как в зарослях трубят олени. Спускалась вдоль ручьев, сбивая ноги на острых камнях. Один раз, оказавшись в долине за городом, потная и измученная жаждой, я на пару минут заблудилась, сбившись с дороги, по которой пришла. Мне хотелось есть, хотелось пить, но в то же время я была в полном восторге от того, что заблудилась, хоть и ненадолго, на просторах Монтаны.

Я влюбилась в этот край. Как Стейнбек. Как Дункан.

«Я переезжаю в Миссулу, – сообщила я Джейми по СМС. – Я должна переехать. Это чудесное место». С колотящимся сердцем я подождала, что он ответит, но ответа не последовало. Я уже представляла себе, что он наговорит Мие, чтобы она не захотела поехать со мной. Представляла, как он будет угрожать мне судом, лишением родительских прав. Именно эти страхи так долго заставляли меня откладывать путешествие. Но теперь я не просила у него разрешения; я просто уведомляла его. Каким бы наивным это ни казалось, я почему-то считала, что моя любовь к Миссуле и стремление дать Мие лучшую жизнь вытянут нас. Приведут нас сюда.