Проклятие Аримана. Маг - Евгений Малинин

– Что?… Опять!… – Ахурамазда невозмутимо покачал головой.

– Нет! Не опять, а наконец!…

– И как же ты собираешься уничтожить Закон природы, мой сумасшедший брат?

– Очень просто! И я не собираюсь!… Я уже уничтожил!… Пока ты пописываешь свои истории, я закольцевал два мира – Мир Срединного моря и этот Мир… И я наложил на них свое великое проклятие! Оно уже запущено, и теперь магия из Мира Срединного моря потоком хлынула в этот Мир, а на ее место отсюда потекут ремесло, механика, физика… Мое проклятие вовсю работает, пока ты скрипишь своим перышком!… – На физиономии Аримана цвела гримаса довольства.

– Значит, ты нарушил равновесие в обоих мирах… И к чему это приведет, кроме бесконечных войн?… – Белокурый Ахурамазда был серьезен, даже суров.

– Именно!!! Бесконечные войны!!! Здесь, в этом прекрасном мире, будут полыхать войны магии. Маги поведут за собой толпы одурманенных убийц. А там человечки будут драться металлом, деревом, камнем, огнем и водой. Там таких же одурманенных убийц поведут вожди. Они найдут нужные слова – честь, слава, долг, героизм, которые станут разменной монетой для покупки «пушечного мяса». И эти войны помогут людишкам забыть, убить, уничтожить светлого бога, ибо в мире бесконечной войны может существовать только темный бог смерти, страха, горя и несчастья!!! Только ему можно поклоняться в агонии бесконечной войны! Только на его милость можно рассчитывать!… А ты пиши, пиши свои смешные и беспомощные книжки! Только вряд ли они помогут удержать эти миры на грани безумия войны и самоуничтожения!!!

И Ариман снова расхохотался. Только теперь это был не довольный смех вдоволь нашалившегося балбеса. Это был безумный хохот Герострата, бросившего пылающий факел внутрь великого храма и наблюдающего за уничтожением Покоя и Красоты.

Ахурамазда бросил мимолетный взгляд на свою рукопись и снова повернулся к Ариману:

– Ты забыл только одно…

– Я ничего не забыл!… – заносчиво бросил Ариман.

– Ты забыл, что вторая половина Закона, то есть я, прекрасно знает, что задумала натворить первая его половина…

Ариман настороженно посмотрел на своего брата. А тот, словно не замечая этого напряженного взгляда, добродушно перевел разговор на другую тему.

– Я действительно закончил сегодня новую книгу. Это чудесная, поистине волшебная «Фуга для двух Клинков, двух Миров и одного Магистра»…

– Какое отношение может иметь твоя «Фуга…» к моему великому деянию? – перебил его рык Аримана.

– Самое прямое!… Я понимаю, что немедленно снять твое Проклятие, не уничтожив два мира, невозможно. Но я так же понимаю, что магические войны, по крайней мере в ближайшем будущем, гораздо страшнее войн технических. Поэтому я принял меры, и развязанные тобой магические войны в этом мире будут быстро погашены. А войны Мира Срединного моря, надеюсь, не успеют достичь необратимой, всеуничтожающей мощи, пока не будет сыграна до конца моя Фуга. И когда она прозвучит, твое Проклятие падет!

Ариман бросил быстрый взгляд на лежащую рукопись и неуловимо быстрым движением переместился к ней. С удовлетворенным смешком он нагнулся и схватил огромную книгу, но его руки лишь прошли сквозь переплет и густо исписанные листы. Теперь уже засмеялся Ахурамазда.

– Неужели ты думаешь, что «Фуга» лежит здесь. Нет!… Она давно в другом месте. Я даже не могу утверждать, что она выглядит так, как выглядит… – Он кивнул в сторону книги.

– Я найду и уничтожу твою книгу!… – зарычал Ариман. – Найду и уничтожу того, кто может сыграть твою «Фугу»!… А пока что я уничтожу тебя!

В его руке блеснуло длинное, прямое, льдисто голубевшее лезвие меча, но вместо того чтобы обрушить его на брата, он высоко поднял клинок и с его заостренного конца в Ахурамазду ударила яркая желтая молния.

Но она прошла сквозь черный плащ, не причинив вреда, и, вонзившись в бурую стену, оставила стеклянистый потек. А Ахурамазда снова весело засмеялся:

– Неужели, мой дорогой братец, зная ту половину Закона природы, которую ты олицетворяешь, я остался бы рядом с тобой. Нет, меня здесь нет… Ха-ха-ха… И не было!… А теперь ты попробуй отсюда выбраться!!! Книга уже почти исчезла, и белоголовая фигура в черном плаще так же стала истаивать, словно дрожащий мираж.

Ариман издал поистине звериный рык и, словно ракета, взвился к куполу пещеры. Но не долетев до него, он со звоном ударился о невидимую преграду и рухнул на пол. Его высокая фигура, укутанная в ослепительно белый плащ, по которому змеились черные кудри, заметалась из стороны в сторону, тычась в стены пещеры, словно надеясь пройти сквозь бурый камень, но стены отталкивали ее в центр огромного пустого пространства.

А в это время огонь в очаге медленно разгорался, пожирая невидимое топливо и выбрасывая в разные стороны рыжие языки пламени. Они хищно извивались, принимали самые невероятные формы, пока один из них не превратился в прекрасную, слегка приплюснутую, оранжевую голову дракона, увенчанную изящным ступенчатым гребнем. Голова, вытягиваясь из очага на длинной, чешуйчатой, причудливо изгибающейся шее, вдруг широко открыла удлиненный, чисто голубой, любопытный глаз и оглядела пещеру. Увидев мечущегося в ней Аримана, драконья голова открыла пасть и дыхнула морозно поблескивавшей струёй светлого бездымного пламени. Ариман тонко вскрикнул и, превратившись в огненную комету, ударил в дальнюю стену пещеры. Камень, не выдержав испепеляющего жара, потек вязкой багровой волной, а огненный шар, прожигая себе дорогу, устремился прочь из пещеры.

В этот момент мое видение подернулось нервной рябью и стало пропадать, но в последний момент я уловил, как огромный оранжевый дракон, целиком вынырнув из угасающего очага, величественно поднялся к куполу, потом облетел пещеру по кругу и, нырнув следом за Ариманом, начал втягиваться в еще не остывшее багрово светившееся отверстие.

Уже очень давно люди поняли, что великое воинское искусство зиждется на наличии точной информации. Даже самый великий полководец ничего не сможет сделать, не имея достоверных данных о противнике. Не случайно сам великий Наполеон любил повторять: «Не зная броду, не суйся в воду!»

Перед моими глазами плавали яркие разноцветные круги самого разного размера. Когда они начинали тускнеть, прямо у меня перед носом вспыхивали огненные шары фейерверка и тут же превращались в новые яркие разноцветные круги. Поэтому я не увидел, а, скорее, догадался, что мое бренное тело снова материализовалось в сокровищнице Многоликого и восседает на том самом кресле, вместе с которым так недавно исчезло… Или давно? Честно говоря, я совершенно не представлял себе, сколько времени прошло с того момента, как Многоликий запалил свою спиртовочку и оставил меня один на один с чудной галькой.

Кроме чудесных цветных пятен перед глазами, я ощущал тяжесть в желудке, сопровождавшуюся резкими позывами к рвоте. Руки и ноги были словно из ваты, или, скорее, из поролона, уж слишком легко они гнулись в разные стороны. Я понимал, что встать с кресла самостоятельно мне вряд ли удастся, не случайно Многоликий, покидая просмотровый зал, пообещал, что после сеанса меня отнесут в мои апартаменты. Однако какое-то, явно не мое, чувство подсказывало мне, что необходимо встать и выйти самому.