Совок-3 - Вадим Агарев

Захарченко, – Да и какая тебе нахер разница, Корнеев, на сколько их сюда прислали, и чего им там понаписали?

– Большая разница, Виталий Николаевич! Очень большая! – задумался я ненадолго. – И ещё у меня вопрос! – я строго, как на нерадивых школьников, посмотрел на своих строгих, но местечково наивных повелителей, – Тот, который третий, он кто по должности? Это тоже очень важно! – подстегнул я товарищей начальников, увидев, как они опять начали тупить и недоуменно переглядываться.

– Заместителем начальника отдела в Главке розыска МВД он служит, – уже почти спокойно поведал Дергачев, – Полковник Мелентьев. Аркадий Семенович.

– Ну так это же отлично! – моментально повеселел я, поскольку кое-что для себя осознал после получения выданной мне информации.

Повеселел я потому, что почти окончательно понял и этому понятому обрадовался, и поверил. Поверил, что никто меня сегодня в чулан не затолкает, а потом в столицу не этапирует. По этому делу, во всяком случае.

– Чего это ты решил, что отлично? – даже привстал с места взволнованный Дергачев, – Ты куда, Корнеев?! – проревел он мне вслед. – А ну стой, я кому сказал!!

– Я потом всё объясню, Василий Петрович! – уже открывая дверь из кабинета, обернулся я, – Думаю, через час-полтора они от меня отстанут и я вам сразу всё объясню! А сейчас всем нам лучше бы не нарываться! Я и так слишком надолго пропал по пути из своего кабинета к нашим московским товарищам.

Дальше я почти бегом поспешил в служебный кабинет Алексея ибн Константиновича. То есть, майора Данилина. Пролетев мимо капитальной Валентины Викторовны и искрящей глазами, на манер электросварки, Антонины, я без стука ворвался на Голгофу внутренних органов.

Отступление

Скажи мне, Виталий, ты чего-нибудь понимаешь в происходящем? – перестав хватать ртом воздух, повернулся к своему самому доверенному человеку в Октябрьском РОВД, подполковник Дергачев. – Скажи мне пожалуйста, кто он, этот наглый п#здюк? И еще, скажи мне, что это сейчас здесь было, а, Виталий?

За все время их совместной службы на протяжении почти двенадцати лет, капитан Захарченко таким своего шефа и наставника еще не видел. С тех самых пор, когда он из ППС сопливым сержантом перешел стажироваться к инспектору уголовного розыска лейтенанту Дергачеву. С давних времён, уверенный и жесткий наставник ни разу и ни в одной критической ситуации не показал ученику своей растерянности. Такой, которую подполковник сейчас буквально излучал своими глазами, лицом и даже своей, еще совсем недавно, казалось-бы монолитной фигурой.

– Да хрен его знает, Петрович! – Захарченко резко встал и сходив к холодильнику, принес из него бутылку с газированной минералкой, – У меня у самого в голове мысли путаются! – он наполнил два стакана водой и один протянул шефу, – Херня какая-то! Полная херня! Ну не может же такого быть!

Дождавшись, когда подполковник сделает первый глоток, Виталий жадно, одним махом осушил свой стакан.

– Откуда этот щенок знает то, чего мы с тобой не знаем, а? – подпол продолжал пытливо всматриваться в лицо своего не просто заместителя, но и верного товарища. – Да что там не знаем, мы этого и знать здесь, на своих должностях не можем! А он, словно помощник министра, рассуждает так запросто и между делом! Виталий, где мы и где МВД СССР, сука!! – увесистый кулак подполковника грохнул по столу и соприкоснувшиеся стакан с бутылкой зазвенели, – А ведь мы с тобой, друг мой, давно уже не лейтенанты, как этот вот, Корнеев! Мать его за ногу! Да и должности у нас с тобой, ну не как у него, у засранца сопливого! Скажи мне, что ты про него знаешь? Он вроде бы из Советского к нам пришел? Так? И ты заметь, там тоже на их территории масштабные события накануне прогремели! До сих пор от них область вздрагивает.

– Да, из Советского он. – соглашаясь, кивнул Захарченко, – Но только маловероятно, что пацан к тем делам отношение имеет, слишком уж там всё круто было! А следак он грамотный и, как мужик, говорят, не гнилой. Во всяком случае, пока у меня такая информация по нему, – не торопясь вспоминал зам по опер райотдела. – При пожаре, ты сам помнишь, Петрович, он повел себя грамотно, – взглянул на шефа Виталий, – Но это всё херня, тут другое вылезло! Мне Тютюнник уже все уши прожужжал, что парня в розыск надо забирать! Говорит, что Гриненко с Гусаровым его по этому поводу уже задрочили! А я тебе скажу, Петрович, что Гусаров и Гриненко, это самые толковые опера в нашем розыске! – капитан твёрдым взглядом, о котором Дергачев давно имел своё осознанное понимание, упёрся в своего старшего товарища.

– Вась, ты вообще помнишь такое, чтобы тёртые опера вот так за какого-то следака хлопотали?! Чтобы в розыск его переманить?! – Виталий обратился к своему другу-паровозу, тащившему его за собой по служебным ступенькам наверх. Через все райотделы и подразделения.

– Нет, не помню, – задумчиво ответил черствый и далекий от душевной сентиментальности подполковник. Автоматически отметив, что так, как сейчас, его стажер и почти младший брат по жизни Виталий Захарченко, по трезвому никогда к нему не обращался.

– Виталь, скажи, а ты понимаешь, что, если в ближайший час они его расколют или сломают, то мы с тобой не позже, чем через неделю, в народное хозяйство пойдём? – мрачно скривился пока еще всесильный начальник районной милиции, – Ну ты-то, может и зацепишься в системе, Корнеев же не из твоего огорода, а вот мы с Лёшей с Данилиным из МВД вылетим! С громким позором на всё министерство и без пенсиона! Бл#дь, на выход и с вещами! И, сука, что самое х#ёвое, уволят нас с ним приказом аж самого министра МВД СССР! После этого, друг Виталя, нас с Данилиным никто и никогда в ментуру уже не восстановит! Ты понимаешь?! Близко на порог не пустят!

– Понимаю… – понуро склонил свою крупную коротко стриженную голову капитан. И тут же ее дерзко вскинул, – Да только них#я не сломают они Корнеева! Да, чего там, я тебе больше скажу, Василий Петрович! Даже, если за ним что-то есть злодейского, они его и расколоть-то ни хера не смогут! Он их, бл#дей московских, сам до жопы расколет! И вот, что еще, я тебя попрошу, Вась, ты помоги мне этого парня ко мне в мою службу перевести?! Помоги! Ты знаешь и помнишь, что я тебя никогда ни