Восхождение Рэнсом сити - Феликс Гилман

– Хэл, это из-за вчерашнего? Что это был за свет?

– Заткнитесь, Куонтрилл.

– У меня есть права. Я на вас в суд подам – я не боюсь вашего начальника.

– Заткнитесь, Рэнсом.

– Поднимайтесь.

– Не двигайтесь.

– Мммф. Мммм-ммм. Мррг.

– Гарри Рэнсом или профессор Гарри Рэнсом, меня зовут Чарльз Элиас Шелби, я адвокат. Мои коллеги – работники детективного агентства Бакстера. Я представляю интересы корпорации «Северный свет», Треста Бакстера и мистера Бакстера лично.

– Знаю я, что вы представляете, Шелби. Ваш босс работает на…

– Советую вам воздержаться от клеветы, мистер Рэнсом. У меня в руках постановление высшего суда Джаспера, запрещающий вам дальнейшие посягательства на собственность, патенты и доброе имя мистера Бакстера и его корпорации. Считайте его официальным уведомлением.

– Осторожней с ним, мистер Шелби.

– Это ложь – Процесс принадлежит мне, и только мне, ваш начальник и те, кто над ним, могут думать, что весь мир у них в кармане, но они ошибаются.

– Мммф. Ммф.

– Закон есть закон, мистер Рэнсом. Суд вынес решение, и игра окончена.

– Осторожно, мистер Шелби.

– Все кончено, мистер Рэнсом. Именно об этом и говорится в постановлении… Здесь, также здесь. Всего лишь слово, как все остальное, но крайне могущественное. Думаю, вы понимаете силу слов, Рэнсом. Так-так, что еще? В данном случае благодаря этому могуществу мир вернется наконец в прежнее русло, положив конец всем этим махинациям и глупостям и расставив все в вопросах собственности по своим местам. Это слово приказывает вам молчать. Не оказывать сопротивления. Мы конфискуем ваш Аппарат, мистер Рэнсом, более того, вам запрещается создавать его снова и вообще что-то строить, где бы вы ни были. На законах зиждется все, мистер Рэнсом. Более того…

– Мистер Шелби, дайте уже ему ваш документ и не…

– Эй, а это что? У него под пальто…

– У этого гада пистолет!

– Держи его.

– Стойте, я не…

– Отбери!

– Ай! Ой!

– Ммммфф!

– Все, отобрал.

– Что вы задумали, а, Рэнсом? Что вы вообще делаете в Джаспере?

– Как по мне, это на сговор об убийстве тянет, что скажете, мистер Шелби?

– Очень может быть, детектив.

– Я ничего не знал, матерью клянусь, ничего не знал.

– Слушайте, Куонтрилл, закройте рот и держите его закрытым, ладно? Рэнсом – вор и мошенник, обокравший мистера Бакстера. Никому же не нужно знать, что он у вас работал, правда?

– Нет, сэр. Нет-нет. Молчу как рыба. Для меня его духу здесь не было.

– Чертов вы трус, Куонтрилл, вы же еще не отдали мне жалованье.

– Постановление велит вам молчать, мистер Рэнсом. Не заставляйте меня просить детективов принуждать вас силой.

– В переводе с адвокатского значит: заткни пасть, Рэнсом. Вставай!

– Прошу вас, детективы, не нанесите ему вреда. Так. Послушайте. Мой клиент хочет с вами поговорить, мистер Рэнсом. Скажу честно, я крайне не советовал ему этого делать, но он говорит, что предпочитает смотреть людям в глаза, когда имеет с ними дело.

– Мистер Бакстер хочет со мной поговорить?

– Кто же еще? Пойдете с нами добровольно, мистер Рэнсом?

Впервые в жизни я ехал в автомобиле. Окна у него были из темного стекла. Внутри было темно и мрачно, а сиденья были сделаны из какого-то черного материала, очень неприятного на ощупь. Напротив в полумраке виднелись лица следивших за мной адвоката мистера Шелби и мистера Гейтса, служащего детективного агентства Бакстера. Лицо Шелби было круглым, розовым и влажным, как только что вылупившийся цыпленок или баночка с мазью. У Гейтса оно было смуглым, щетинистым и грубым. На нем была синяя куртка с армейским воротником и медными застежками. Я не смог различить его нагрудный знак, как и понять принцип работы автомобиля. Как вы понимаете, мне было немного не до того. Замечу, что внутри автомобиль дурно пах и противно вибрировал, а водитель так часто пользовался сигнальным рожком, чтобы разогнать встречавшихся на пути ослов, повозки и мальчишек, что сигналы слились в один тревожный звук, становившийся все громче и пронзительней.

Меня вывели из автомобиля и по бетонной площади провели к башне мистера Бакстера, а затем мы вошли в нее через черный ход и оказались в длинном, освещенном электрическими лампочками коридоре из гладкого камня, в конце которого располагалось около дюжины богато украшенных медных дверей, на каждой из которых значился номер.

Это был первый раз, когда я ехал на лифте.

Разумеется, не было ничего удивительного в том, что башня мистера Бакстера так хорошо оснащена. Как известно, мистер Альфред Бакстер заработал первое состояние именно на лифтах, когда ему было всего двадцать пять лет. Благодаря этому хитроумному изобретению стали возможны небоскребы Джаспера, Гибсона и Джунипера, что привело к расцвету торговли. Все это в своей «Автобиографии» мистер Бакстер называет «завоевание неба».

Мы зашли в последний лифт. Внутри он был весь из красной кожи, полированного дерева и позолоченных и металлических деталей. На потолке висела яркая электрическая лампа. Движение лифта в сравнении с автомобильным было мягким и плавным.

Я догадался, что мы едем в частном лифте мистера Бакстера, так как он ни разу не остановился по пути на самый верхний этаж. Сколько раз за все эти годы я мечтал о том, чтобы проехаться на этом лифте! Но в моих мечтах не было мистера Шелби, мистера Гейтса двух его хмурых помощников, придерживавших дубинки и не скрывающих рвения меня поколотить.

Аделу оставили в театре. Я был рад и не рад тому, что ее здесь не было. Как и мистера Куонтрилла. По нему я совсем не скучал.

Когда лифт двинулся вверх, в голове и ногах я почувствовал нечто странное, что невозможно описать человеку, не ездившему в лифте.

Мистер Гейтс зажег сигарету. Мистер Шелби неодобрительно покачал головой.

Двери лифта открылись, и мистер Гейтс вытолкнул меня наружу.

* * *

Как мне описать мистера Альфреда Бакстера? Во-первых, он действительно существовал, что само по себе было для меня несколько неожиданно – иногда я подозревал, что это лишь имя. Телесного в мистере Бекстере было немного, но это все же лучше, чем ничего.

Войдя, сначала вы видели только его кабинет – просторное помещение с высокими потолками и завешанными окнами, книжными полками и несколькими письменными столами, на одном из которых стояла необычных размеров пишущая машинка. На другом, как я позднее узнал, стояло телеграфное устройство. Из одного угла кабинета на серые плиты пола падал электрический свет, делавший тени длинными и черными. В двух углах стояло двое юнцов в белых рубашках, аж дрожавших от желания услужить. Я таких сразу распознаю и не обращаю на них внимания. В последнем углу у кожаного кресла стоял человек в черном костюме с коротко стриженными черными волосами. Сначала я решил, что это мистер Бакстер, но, разумеется, он был слишком молод. Мистеру Альфреду Бакстеру должно было быть не меньше восьмидесяти.