Мантия с золотыми пчелами - Наталья Солнцева

– Ей лучше лечь! – крикнул врач. – А, ладно, как знаете…

Из окна второго этажа высунулся оперативник и махнул медикам рукой:

– Эй, эскулапы! Давайте, поднимайтесь…

Астра достала мобильник.

– Я звоню Эрику! – с придыханием вымолвила она. – Надо немедленно ехать к Бояринову домой! Маняшу… тьфу… Ульяну могут убить. Она же теперь одна осталась.

– Тогда поехали.

– Без Эрика нельзя! Девушка нам не откроет. Он, как ни крути, представитель власти.

– Ей уже сообщили, наверное…

– Не думаю.

Она торопливо набрала номер старшего лейтенанта:

– Эрик! Это Астра, спускайтесь скорее! Как это не можете?! Счет идет на минуты. Маняшу могут убить. Я в своем уме… Нет, мне не до шуток… Хорошо… жду…

Она выключила телефон и повернулась к Матвею.

– О том, что дочь Николая Порфирьевича живет в Москве под именем Ульяны, Эрику пока ни слова!

– Ты его подозреваешь?

– Я всех подозреваю…

– Мне вообще лучше молчать, – заключил он. – У нас нет ни единого факта. Весь Суздаль знает, что у Бояриновых не было детей. Вернее, что их ребенок…

– Тсс-с! – Она прижала пальцы к его губам. – Эрик идет!

Молодой человек выглядел бледным и осунувшимся. Его форменная рубашка под мышками намокла от пота.

– Едемте к Бояринову, – скомандовала Астра. – Здесь и без вас обойдутся.

Портье вернулся на крыльцо, держа во рту незажженную сигарету, и проводил их удивленным взглядом. Эрик молча сел на заднее сиденье, Астра устроилась рядом.

– Посмотрите, – сказала она и протянула ему фото Ульяны возле дома на Тихвинской. – Узнаете?

Милиционер так же молча уставился на снимок. Его лицо дрогнуло.

– Это Маняша… Мария Мельникова… только с другой прической. Откуда у вас ее фотография?

– Вы не ошибаетесь?

– Да что сегодня за день! – тоскливо вздохнул Эрик. – С утра неприятности! Начальник распекал на чем свет стоит, теперь убийство… У нас в Суздале такого давно не было. Чтобы человека задушили прямо в кабинете, на рабочем месте… Как я скажу Маняше? Она ничего не знает…

– На фотографии Мельникова? Вы уверены?

– Конечно, уверен! У нее, правда, волосы обычно в косу заплетены и это… на прямой пробор…

«Пассат» свернул на окраину. Из-под колес летели грязные брызги. Сизые клочья облаков висели над блестящими от воды крышами.

– Направо… – подсказал Эрик. – Здесь не такие рытвины… Вон на холме их дом с флюгером на дымоходе.

Матвей притормозил у забора из темно-красного кирпича с острыми металлическими наконечниками.

– Солидное ограждение, – заметил он. – Так просто не перемахнешь.

– Вы собираетесь лезть через забор? Там собака – злющий пес по кличке Лютый, – сообщил старлей.

– Звоните! Требуйте, чтобы вам открыли. Вы же милиция!

– Рядом с калиткой переговорное устройство, – пробормотал Эрик, вылезая под дождь.

Его рубашка тут же покрылась темными крапинками. Он нажал на кнопку звонка и ждал, пока ему ответят.

– Маняша… это я… Николай Порфирьевич мертв… его убили…

Астра с Матвеем стояли у него за спиной, дыша в затылок. Он толкнул калитку и вошел во двор…

Гостиная, куда их пригласила растерянная молодая женщина, была обставлена в купеческом вкусе. Мебель начала двадцатого века, картины, откуда сурово взирали предки хозяина, плюшевые портьеры и скатерти соседствовали с ультрасовременным телевизором в полстены. Даже при беглом осмотре интерьер тянул на солидную сумму.

«Портреты явно писались на заказ, – прикинула Астра, – мебель пришлось реставрировать…» Она успевала оценивать обстановку и наблюдать за Эриком и Маняшей. Впрочем, та ли она, за кого себя выдает, должно было выясниться с минуты на минуту.

Похоже, секретарша испытала шок от услышанного и плохо соображала, что происходит. Ее глаза бесцельно блуждали, губы побелели. Она никак не выделила Эрика из троицы незваных гостей, зато он не сводил с нее напряженного взгляда.

Матвей сел в кресло у двери, чтобы контролировать вход: вдруг кому-то захочется покинуть компанию, не попрощавшись! Других дверей в комнате не было, два окна с наполовину задернутыми бордовыми портьерами пропускали немного света. Он еще снаружи обратил внимание: окна первого этажа забраны решетками, так что через них сигануть не удастся.

– В доме еще кто-то есть? – спросил он, видя полное замешательство Эрика.

Женщина отрицательно качнула головой. Она была в блузке и юбке из легкой ткани в цветочек; одежда подчеркивала ее формы – не слишком пышные, но приятной округлости. Прямой пробор делал ее лицо открытым и милым, коса почти расплелась.

– Что… случилось? – выдавила она.

– Николай Порфирьевич убит, – сказала Астра. – Его задушили. Теперь нет нужды продолжать комедию.

Женщина беззвучно заплакала. Эрик ерзал на диване, кусая губы.

– Маняша… – робко произнес он. – Это… ты?

– А что, есть сомнения? – поймал его на слове Матвей.

– Нет… но… Неужели она… так изменилась за год? Лицо как будто другое… Я не то хотел сказать! Это она… только… ничего не понимаю…

Его высокий лоб покрылся испариной, верхняя губа подрагивала.

– Вы ведь не Маняша? – в упор спросила Астра у молодой дамы. – Признайтесь лучше сейчас, пока сюда не приехала милиция. Иначе у вас будут неприятности.

Она понимала всю шаткость своих угроз. Паспорт Мельниковой и явное внешнее сходство с последней играют на руку сидящей перед ними «секретарше». У нее – наличие документа, подтверждающего личность, тогда как у Астры – ничего, кроме смутных фантазий. Кто станет ее слушать? Вот если бы Эрик подтвердил…

«Что? – спросила она себя. – Что он может подтвердить? Маняша-де вовсе не Маняша, а просто очень похожая на нее женщина? Заинтересован ли он в разоблачении своей возлюбленной?»

В ее мыслях царил хаос, который упорно не желал упорядочиваться. Примерно то же происходило с Эриком. Матвей внимательно наблюдал за этой драматической немой сценой.

«Секретарша» подняла заплаканные глаза на милиционера, словно ища у него защиты. Тот молчал, готовый провалиться сквозь землю. Что-то не позволяло ему утешить эту испуганную женщину, сесть рядом, обнять, в конце концов.

– Николай Порфирьевич убит… – повторил он, тупо уставившись в угол, где стоял торшер с матерчатым абажуром.

– У-убит? – переспросила она.

Он подавленно кивнул.

– Господи… и он… У меня больше никого не осталось…