Герканский кабан - Денис Юрин

Маркиза Руак пыталась возразить, но Кевий крепко прижал возлюбленную к себе и, покрывая нежными поцелуями мокрые от слез щеки, зашептал слова прощания.

– Любовь прекрасное, возвышенное чувство! Меня даже как-то удивляет, что она соблаговолила посетить таких мерзавцев, как вы, – немного пофилософствовав вслух, дракон недовольно засопел, но все же кивнул в знак согласия.

После страстного, хоть и недолгого прощания с любимым маркиза Руак одарила полным ненависти и жаждой мести взором всех присутствующих врагов, естественно, за исключением самого дракона, которого боялась ничуть не меньше, чем Кевий, а затем, беззвучно прошептав слова проклятия, побежала наверх, к выходу из шахты.

– Теперь они могут уйти! – произнес Кевий через пару минут после ухода возлюбленной, затем предводитель симбиотов обратился к явно недовольному такой поблажкой изгою Мосо: – Я знаю, что ты мне ничего не должен, как, впрочем, и то, что ты обязательно последуешь за ней! Но я все же тебя прошу, дай ей час форы!

– Дам, слово симбиота! – нехотя проворчал толстяк и, грубо распихивая локтями бывших собратьев, а ныне врагов, направился к выходу.

Строй рыцарей молча расступился перед тремя морронами. Штелеру было как-то не по себе, ему казалось, что они позорно сбегают с поля боя, оставляя своего товарища на верную смерть. Полковник еще размышлял, а может, ему лучше остаться, но Лора с Живчиком вовремя заметили раздиравшие душу новичка сомнения и, дружно подхватив его под руки, силой потащили к выходу, тем самым не позволив ему совершить самую большую за всю его жизнь глупость.

Хоть подниматься наверх обычно гораздо труднее, чем спускаться, но возвращение троицы на поверхность прошло довольно быстро. Когда морроны только вступили в темный тоннель и не успели даже пройти пятидесяти шагов, позади раздались первые звуки сражения: первый лязг стали о сталь, первый крик и первый грохот падения умерщвленного тела. Когда же они достигли выбитых тараном дверей, шум боя затих, неизбежное свершилось…

Мосо опять обжирался. Способность изгоя-симбиота поглощать пищу вне зависимости от обстоятельств и обстановки просто поражала. Он шел всего лишь чуть впереди морронов, но когда троица вышла из шахты, грузный рыцарь уже развел костер и поджаривал на огне извлеченные из тюка со съестными припасами четыре больших куска мяса. Кроме того, на коленях толстяка покоилась надкусанная головка сыра, а между ними была зажата ополовиненная краюха хлеба. Челюсти обжоры непрерывно двигались, перемалывая, как мельничные жернова, все, что попало в его ненасытную пасть. Изгой Братства Лотар как будто уже знал, кто победил в недавно закончившемся в шахте сражении, и не видел причин поспешно покидать превращенный в поле боя поселок. Вид множества трупов, валявшегося на земле оружия и десятков оседланных лошадей без седоков нисколько не смущал толстяка. Он был весьма благодушно настроен, и его душевное спокойствие как-то само собой передалось и остальным.

Лора и Штелер молча подсели к костру. Им хотелось узнать, кем же на самом деле был Валдар, а также и пролить свет на все темные места в этой истории. Выяснилось, что Лора, как и Штелер, знала далеко не все. Маркиз Вуянэ не любил отягощать ум соратников лишними подробностями, и рассказал ей только то, что ей положено было знать. У сидевших в обнимку морронов возникло много вопросов, но вот только рассказчик не поспешил удовлетворить их любопытство. Прежде чем парочка успела подвергнуть Живчика допросу, он позорно бежал, скрылся в направлении реки, лишь бросив на прощание, что скоро вернется.

И без объяснений всем стало ясно, куда и зачем отправился маркиз. Естественно, купаться в речушке и смывать с себя грязь, так долго бывшую частью его антуража. Ради успешного осуществления хитрого плана несчастный вельможа, привыкший к чистому белью и чудесным запахам благовоний, должен был притворяться грязнулей-морохом, то есть ходить в рванье, носить на себе слои зловонной грязи и откушивать всякую пакость вместо изысканных блюд. Что и говорить, аристократу за это время пришлось многим пожертвовать и через многое переступить, но зато результат оправдал ожидания: братство симбиотов Лотар было полностью разгромлено, да и месть обманутого влюбленного свершилась.

Толстяк Мосо не хотел отвечать на вопросы, а когда Штелер сделал попытку его разговорить, в ответ лишь донеслось недовольное рычание из набитого едою рта, смысл которого звучал примерно так: «Вы, морронятина, между собой разбирайтесь, а ко мне не лезть! Занят я, очень занят!»

Оставшись наедине, поскольку самозабвенно причмокивающего и урчащего Мосо трудно было назвать полноценным членом компании, влюбленные «голубки» наконец-то получили возможность заняться сами собой, но вот только далее страстных поцелуев дело не зашло. Пошатываясь и держась рукой за кровоточащий левый бок, из шахты показался Валдар, точнее, то странное существо, которым вампир являлся на самом деле. На его бледном, как саван, лице виднелось несколько глубоких порезов, а от поражающей великолепием чешуйчатой брони остались лишь жалкие ошметки, да к тому же еще и залитые кровью. Одиночка-боец походил в этот миг на огромную, плохо очищенную тупым ножом рыбу. Победа далась ему нелегко, ему пришлось приложить немало усилий и претерпеть немало боли, чтобы иметь возможность просто подойти к костру и произнести всего два кратких слова: «Все кончено!»

Он не сел у огня и не завел разговор. Он оставил без ответов тех, кто заслуживал объяснений. Он просто присвистнул, подзывая верного коня, а затем сел на него, но, прежде чем уехать, бросил под ноги Штелеру довольно объемистый сверток, с трудом извлеченный раненым из привязанной к седлу котомки.

– Это вам, полковник! Мне он не понадобился! Гаденыш даже в предсмертный миг вел себя недостойно! Воинские почести не для него! – произнес дракон вместо слов прощания и погнал коня прочь.

Ни Штелер, ни Лора, ни толстяк Мосо не сделали попытки его остановить, честно говоря, его поспешный отъезд не слишком их огорчил. Ведь там, где появлялся дракон, всегда лилась кровь и разоблачались интриги, он частенько бывал в гуще событий, и выжить, находясь с ним бок о бок, почти всегда было не так уж и легко.

Скорее боясь какого-либо неприятного сюрприза, нежели горя желанием узнать, что же находится внутри, Штелер осторожно развернул сверток. Глазам моррона и его компаньонов предстал красивый мундир с позолоченными аксельбантами и полковничьими эполетами. Это был тот самый мундир, в котором бывший комендант Гердосского гарнизона барон ванг Штелер принял несколько месяцев назад смерть и в котором возродился в качестве моррона.

– Ух ты, твой?! – чавкая и плюясь крошками пищи, изрек Мосо, с неподдельным интересом рассматривая мундир герканского полковника. – Вот знал же я, что ты мужик стоящий… Подари! Ну, как хочешь… – не очень-то и расстроился рыцарь, после того как Штелер отрицательно покачал головой.

– Брось его в огонь! Зачем он тебе? Брось в огонь! – предложила плотнее прижавшаяся к Штелеру Лора. – Он уже не твой, он из той, из прошлой жизни…

– Нет, – еще раз покачал головой Штелер, аккуратно завернул мундир в старенький плащ и положил его по правую руку. – Это память… память о нем… – кивнул моррон в сторону распахнутых ворот, из которых всего несколько минут назад скрылась лошадь, везущая на себе самого удивительного и загадочного из всех всадников на свете – …и о дне, когда я стал морроном. Нельзя отрекаться от прошлого и от того, кем ты был!