Пристрелите нас, пожалуйста! - Наталья Андреева

И мои огромные долги – следствие моей дебильности. Я дурак, вообразивший себя умным. Хотел использовать людей, а люди вовсю использовали меня. Вытянули из меня все до копейки. Я даже квартиры лишился! Ну, не дурак? Стоя перед стеной с написанным на ней диагнозом, я вдруг увидел себя таким, какой есть на самом деле. И мне стало не по себе.

А Кристина вдохновенно рассказывала, как собирается меня использовать. Мне обещали еще столько же, то есть какие-то жалкие двести тысяч, в то время как, идя сюда, я рассчитывал на миллионы.

В общем, я решил, что меня провели. И кто? Какая-то блондинка! Вот до чего дошло! Даже женщина может меня обмануть! Какой же я баран!

Я решил ее убить. Перехитрить. Доказать, что я вовсе не такой. Что это ошибка. Я умен. И никому не подвластен. Мною нельзя управлять, это я управляю миром, влияя на дальнейший ход событий. Она решила, что умнее меня? Так пусть она умрет. Мой план был таков: мы с толстухой спускаемся в подвал, там на пару разыгрываем комедию с заказным убийством, зовем Кристину и… Я собирался подставить толстуху. Убить Кристину из ее пистолета. К тому же у толстухи был мотив. Кристина в итоге мертва, толстуха в тюрьме за ее убийство, а я чист и отмщен. Непонятно только, откуда в этой комбинации возьмутся деньги. Но есть еще толстяк. Телятин, который за все заплатит. План был дебильный, но я в то время оказался не в форме. И видел только стену. Мир снова стал серым и тусклым, как в детстве.

Когда этот план не удался, я поджег гараж, чтобы отвлечь внимание. Но сначала потихоньку вытащил из кармана у хозяина пистолет. Мне надо было разыграть козырную карту, орудие убийства, чтобы заставить барина заплатить. Когда Телятин вышел во двор, я забежал в дом. Толстуха была на кухне. Я вошел в гостиную.

– И как ты собираешься ее убивать? – спросила Кристина, прихлебывая вино и глядя на меня снисходительно. – Надеюсь, ты не передумал?

– А если передумал?

– Тоже мне, киллер, – фыркнула она. – Да ты просто дебил. Не можешь придумать ничего стоящего.

Этого ей не следовало говорить. Какое же у нее было удивленное лицо, когда она умирала! Вот же странная! Походя обижала серьезных мужиков и надеялась, что ей это простят лишь потому, что она женщина!

Когда я узнал, что ошибся… Но это отдельная история. Диагноз, поставленный мне в детстве, и в самом деле оказался ошибочным. Но чтобы доказать это, я убил человека. Это ли не глупость? Так кто же я? Дебил и есть!

Пристрелите меня, пожалуйста! Убейте несчастного идиота, который испугался собственной тени.

Что называется, напросился. А тот человек… Он в самом деле меня переиграл. Наказание по преступлению: а не думай, что ты самый умный. И что тебе нечему учиться.

Как меня на самом деле зовут? А это важно? Я хочу остаться Иваном Петровичем. Потому что я полное дерьмо, и нечего марать имя, данное мне родителями. Мама, кстати, давно умерла. У меня нет ни братьев, ни сестер. Природа мудра. Может, таким, как я, и незачем размножаться? Тупая ветвь эволюции. Я вовсе не рассчитываю, что меня пристрелят из жалости. Я желаю пройти естественный отбор. Это справедливо…

– Не толкайте меня в спину, пожалуйста! Я вообще могу выйти на поклон последним. Женщина с букетом у сцены? Да, меня Ваней зовут. Что, это мне? Телефончик? Да она мне в матери годится!

Я, если честно, вообще ничего не понял! Во-первых, я не понял, почему всех остальных сразу вводят в должность, а мне назначили испытательный срок. За меня ведь генерал хлопотал! Вместо звания мне дали какую-то справку, которую я тут же посеял. И велели ходить за наставником след в след. Делать, как он, думать, как он, даже дышать, как он. Не сказали только: пить, как он. А если я вообще не пью?

– А раз ты не пьешь, тебе и ехать к Телятиным! Вот фамилия! Дом номер двадцать семь – вперед!

– Но я ведь не имею никаких полномочий! У меня даже удостоверения нет!

– А мы тебе ствол дадим! Дадим, мужики? Все, последнее испытание. Сможешь утихомирить дамочку – ты в штате. Случай простой: белая горячка.

– Вы надо мной издеваетесь, да? – догадался я.

– Что ты, парень! Я поручаю тебе ответственное дело! Прикрыть мою задницу, пока я обмываю очередную звездочку на погонах, – скалясь, сказал наставник.

– Но…

– Не но, а есть! Отвечайте по уставу, стажер!

– Есть!

– Мальчик – розовая попка, – услышал я вслед.

– Когда же мы от него наконец избавимся?

Они даже отчества моего не помнили! Иван Петрович! А я не Петрович, я Сергеевич. Иван Сергеевич. А не «Ванька, беги за выпивкой». Знаете, как обидно? Потому что у меня каждый раз спрашивали паспорт.

– Вы должны меня помнить, – лепетал я. – Ведь я уже здесь был. И показывал.

– Ничего не знаю, молодой человек. Документ, пожалуйста. На вид вы еще школьник.

– Эй, Ванька! Беги за выпивкой!

– Пожалуйста, не надо.

– Топай, кому говорят!

Еще одно унижение. Надо решительно сказать: нет. Я не мальчик для битья, я человек. Но ведь они такие… В общем, с ними не поспоришь.

И я потащился на автобус в мороз, в метель, в куцей курточке на рыбьем меху. Мама уговаривала надеть теплую, но эта куртка показалась мне некрасивой. И вот я мерз на автобусной остановке, думая о том, что, как только получу наконец удостоверение, обязательно проставлюсь, и мне дадут собственный кабинет… Хотя бы стол. И подружка меня будет уважать. А так:

– Фу! Стажер! Что это за должность? Пятый подползающий к младшему дворнику? И зарплата смешная. Ванечка, сколько можно жить за счет мамы?

Это было в Новый год. И мы поссорились.

Мне непонятно: чем я так уж плох? Я просто еще молодой. Да, у меня папа не олигарх. Он был летчиком-испытателем и погиб во время тренировочного полета. Почему, когда я это говорю, все начинают смеяться?

Я никому ничего плохого не делал. Почему эта сумасшедшая вдруг накинулась на меня, назвала племянником? Потащила в дом. Какой-то я невезучий.

Надо было потребовать телефон. Или звонить по мобильнику. Но я так боялся своего наставника. Он при мне бил по лицу человека! Кулаком! До крови, между прочим! Однажды, когда я провинился, он выложил на стол свой огромный волосатый кулак и сказал:

– Чуешь, Ванька, чем пахнет?

– Это не по уставу, – пискнул я.

– Эх, если б не генерал… Е… его в… И…

Я покраснел. Сначала трехэтажным матом покрыли генерала, потом меня. В этом кабинете нормальным человеческим языком не разговаривали. Либо по фене, либо матом. Эх, мне бы в консерваторию!

– Ванечка, эта работа неперспективная.

– Но ты же неплохо получаешь за уроки сольфеджио, мамочка?

Почему она краснеет?

– Забудь об этом. Я хочу, чтобы у тебя была профессия.