Между двух огней - Ольга Егорова

Инга до сих пор не могла понять, как он решился отпустить ее одну. Сам поехать никак не смог из-за неотложных дел на работе. А ночью накануне отъезда Инга, сама от себя не ожидая, пробралась к телефону, набрала номер Горина, в двух словах все объяснила и приказала горячим шепотом:

«Приезжай…»

И он приехал. Раздобыл путевку и прибыл на следующий день.

Неделя счастья быстро подошла к концу. И Инга решилась на разговор с мужем.

Вернее, в тот момент ей показалось, что она решилась. Но, приехав, застала Павла таким растерянным, таким соскучившимся, таким отчаянно влюбленным, что решила с разговором повременить. Откладывала его на следующий день, на понедельник, на начало месяца, придумывала новые и новые причины, хотя на самом деле из всех возможных существовала только одна – его, Павла, сумасшедшая, болезненная, необъяснимая любовь. От этой любви становилось уже невозможно дышать, и некуда было от нее деться, но рука не поднималась нанести удар. Эта любовь была, как беззащитный с виду цветок, источающий аромат, опасный для жизни…

В том, насколько серьезна эта опасность, она убедилась незадолго до злополучной аварии. Заметив, что какой-то человек неотступно следует за ней, провожая невидимой тенью от подъезда и до подъезда, она позвонила Горину и сказала, что их встречи придется на время прекратить. Про слежку признаваться не стала, чтобы не волновать. Было очевидно, что Павел, что-то заподозрив, нанял человека, который теперь ходил за Ингой по пятам, отслеживая каждый шаг и докладывая мужу о ее передвижениях.

Это и стало последней каплей, подтолкнувшей ее к разговору. Павел так и не признался в том, что приставил к ней человека для наблюдения. Для Инги это признание не имело значения – она ни секунды не сомневалась, что права. В тот же вечер она, как на духу, выложила мужу все свои тайны. Рассказала, что встречается с одним человеком уже почти два года, что была вместе с ним на курорте, что любит его и собирается к нему уйти…

Павел принял извести внешне спокойно. Только побледнел очень сильно – Инга даже испугалась, что он потеряет сознание, шлепнется в обморок, и ей придется вызывать врачей. Но все обошлось. Он почти без эмоций согласился на разрыв и на следующий день улетел в командировку в Прагу…

Теперь было понятно, кто испортил тормозную систему ее «Лексуса». Как ни больно было это сознавать, приходилось смириться с мыслью о том, что это был Павел.

Павел, который любил ее до безумия. До безумия – в буквальном, самом прямом значении этого слова.

Его любовь была – как планета. Одна сторона светлая, а другая, темная, скрыта от глаз…

Того, что Инга после аварии останется жива, но потеряет память, он даже и предположить не мог. Внезапно появился шанс начать все сначала. И если бы Горин не появился в тот день в больничной палате раньше, чем появился там Павел – кто знает, может быть, все и получилось бы именно так, как он рассчитывал. Забытое прошлое не имеет никакого значения в настоящем. Но на всякий случай он все же обработал на компьютере летние фотографии, заново проставив на них несуществующие числа.

Но и это не помогло тоже. И в ту секунду, когда Инга рассказала, что случилось между ней и Андреем Гориным в больничной палате, светлая сторона его планеты-любви навсегда потухла, и она полностью погрузилась в непроглядную черную тьму…

Инга невольно вздрогнула, вспомнив его глаза в тот момент, когда они прощались на даче.

Павел знал, что они прощаются навсегда.

Вернее, думал, что навсегда. Трудно было поверить в то, что она сможет выбраться из каменной западни, наполненной адским пламенем и черным дымом. Второй раз за такой короткий промежуток жизни спастись, благодаря какому-то чуду. Он прощался с Ингой, зная, что жить ей осталось совсем недолго.

Отстранившись, она откинулась на подушку, закрыла глаза и тихо спросила:

– Что с Павлом? Где он сейчас?

– Не надо, – глухо и почти сердито ответил Горин. Накрыл ладонью ее ладонь и повторил: – Не надо сейчас о нем, Инга. Ты разве не поняла…

– Поняла, – ответила она со вздохом. – Я все поняла. Жаль только, что поздно.

– Могло быть и хуже, – напомнил он.

– Могло, – согласилась Инга. – И все-таки скажи. Скажи, если знаешь.

– Я не знаю. Правда, не знаю. Но думаю, что теперь тебе уже нечего бояться. Он исчерпал свои силы. Третьей попытки не будет.

– Не будет… Наверное, ты прав, – задумчиво ответила Инга.

Трудно было объяснить эту уверенность, но она ни секунды не сомневалась в том, что Павел отпустил ее. Попрощался и отпустил навсегда. Он больше не появится в ее жизни, не будет бороться за свою любовь, потому что в этот раз дошел до предела.

И еще где-то в глубине души просыпалось новое знание. О том, что теперь, начиная вот с этой минуты, вся остальная жизнь у нее будет – счастливая и светлая.

С закрытыми глазами она долго лежала и молча улыбаясь, слушая, как Горин обещает подарить ей на день рождения ветер.

– Почему на день рождения? – улыбнулась Инга. – Зачем ждать так долго? Подари мне его сейчас…

– Сейчас? – Горин озабоченно нахмурился. – Сомневаюсь, что ему захочется жить в больничной палате. Может быть, ты все же потерпишь до выписки?

– Так и быть, – вздохнула она. – Потерплю. Но смотри, ты мне обещал…

Они сидели еще некоторое время в тишине, и мысли у них были одинаковые. Слова были не нужны…

Горин все гладил ее по голове, нежно перебирая пряди волос. От этих прикосновений она чувствовала, что засыпает. Веки тяжелели, словно наливались свинцом, нарушалось стройное течение мыслей.

– Послушай, – сквозь сон проговорила Инга. – Послушай, а ты знаешь о том, что однажды… несколько лет назад, я тоже чуть не погибла во время пожара… чудом спаслась… я тебе рассказывала?

– Спи, – тихо ответил он. – Спи, моя родная, моя хорошая… У нас еще будет время поговорить… У нас с тобой впереди очень-очень много времени…

* * *

* * *

…дожидаюсь наступления темноты и иду в парк, к месту наших ритуальных плясок.

Оглядываюсь по сторонам, прислушиваюсь. Рядом никого нет.

Канистра с бензином булькает в руках.

Отвинчиваю тугую крышку. Руки трясутся. Пальцы не слушаются.

Все-таки открываю.

Щедро обливаю бензином дурацкое дерево, которому нужно было сгореть еще десять лет назад. Обламываю несколько сухих мертвых веток, роюсь в кармане в поисках спичек. После долгих поисков извлекаю на свет целый коробок. Достаю сразу целую горсть, штук двадцать или тридцать. Поджигаю все разом и передаю эстафетный огонь сухим веткам. Отхожу на безопасное расстояние и бросаю горящий букет рядом со стволом дуба.