Неизменная любовь - Ольга Горышина

— Не прибью, у меня нервы железные. И почему я должен ее любить? — Теперь он поставил локти на стол. — Послушай, у меня есть деньги. Я могу купить очередную квартиру или машину. Прожрать их, в конце концов. Или могу сделать счастливым одного несчастного ребенка. Катя, что я должен сделать?

— Переведи деньги в этот детский дом и успокойся.

— Нет! — Слава встал и отошел к окну. — Очередная конфета и новое платье не то, что Лене нужно. Шанс в жизни — вот что она ждет.

— Слав, почему ты?

Он обернулся к теще:

— Потому что у меня есть деньги. Вот почему. И только поэтому. У меня есть этот выбор. И именно поэтому обратились ко мне. Я знал, что вы все воспримете это в штыки. Но если вы подумаете, каково этой девочке сейчас… И что для нас это в общем-то пустяк довести этого ребенка до диплома о высшем образовании. Короче, Николай ждет ответа. Эта девочка никуда не денется. Она никому не нужна. Но только нам будет с ней куда тяжелее потом, чем сейчас.

Я молчала. И слушала, как ухает в груди сердце.

— То есть ты все решил? — Мать повысила голос. — Сам. Один. Без жены. Про нас с Игорем я вообще молчу. Впрочем, как всегда…

Я встала и пошла к двери. Стелла за мной. Во двор. К калитке. Я не взяла ее и пошла вниз по дорожке к реке одна. Почему-то в голову лезли булгаковские мысли: дойти до реки и утопиться. Просто вот так… Чего дальше? Я же просто так небо копчу. Покупаю себе машины, одежду, жру, в конце концов.

— Яна!

Это был не Березов. Это был Кузьмин. Я остановилась, чтобы дождаться отца. Ему ведь нельзя бежать. Будет одышка.

— Пап, со мной все хорошо. Я просто хочу пройтись. Голова болит.

— У меня тоже.

Мы пошли нога в ногу. Мои, правда, заплетались.

— Славка упрямый. Но и ты не лучше. Вы так ни к чему не придете.

— Мы ни к чему и не идем. Он мне только вчера сообщил это пренеприятнейшее известие. Я даже не начала еще убеждать его, что это глупость. Не переживай. И маму успокой. Мы справимся.

Господи, как мне хотелось в это верить. Березов, где твои мозги?!

Все оказалось намного серьезнее, чем я думала. Березов повел настоящую мозговую атаку — собрал целую подборку фотографий девочки. Он знал все ее оценки, интересы в учебе и досуге. Навел даже справки про питерских репетиторов, школы и кружки.

— Яна, у нее со здоровьем все хорошо, если это тебя волнует. Она до пяти лет в семье жила. Пока… Пока папаша не убил по пьяни ее мать. Не на глазах у ребенка. И она не знает, что произошло. Папаше еще сидеть и сидеть. У нас будут на нее полные права. И Яна…

Он сунул мне под нос листок.

— Смотри.

Я посмотрела.

— У вас день рождения в один день. Это знак.

— Да, это знак.

Я встала из-за стола и отошла к окну, чтобы не смотреть мужу в глаза.

— Это знак того, что нам с тобой надо сходить к семейному психологу. Если ты не можешь со мной просто поговорить и сказать, почему тебе со мной вдруг стало скучно.

— Мне с тобой не скучно!

Слава вскочил, встал у меня за спиной, но не протянул ко мне рук. Слава Богу! Сейчас я бы по ним ударила. И очень сильно!

— Я не искал ее. Она нашла меня. Если Свердловы к нам обратились, значит, они думают, что мы справимся. Ты ведь такая хорошая мама, — теперь он обнял меня, сцепив пальцы на моем пульсирующем от нервов животе. — Ты можешь подарить счастье еще одному ребенку. Яна, это всего на пять лет. Ну, может, на десять. Она вырастет в самодостаточную женщину. Ты ее вырастишь. Ты нужна ей.

Я развернулась в кольце его рук, чтобы видеть глаза.

— Она меня не знает.

— Она о тебе мечтает.

— Слава, ты пьян! Думай по-трезвому. Детей возвращают, но мы лично не сможем вернуть ребенка, просто не сможем. А шанс, что мы не уживемся с этой Леной, велик. Это человек. Уже человек со своими привычками.

— Какие привычки… Что она видела в жизни? А мы можем показать ей жизнь. Мы можем. Главное, что мы можем. Вон, люди берут детей, не имея ничего за душой, кроме желания подарить им тепло. А у нас… Неужели у нас есть только деньги?

— Слава, я не могу. Я не готова. Называй меня черствой, но я не хочу ребенка. Ни конкретно этого. А вообще никакого!

Он убрал руки. Взял ключи и позвал собаку.

— Ты гулял с ней час назад.

Он обернулся.

— Я уезжаю. Захочешь, купишь билет на поезд. Я тебя встречу. Не захочешь, так не захочешь.

Я тряхнула головой.

— Слава, ты офонарел?

— Наверное. Я просто вдруг понял, что живу с незнакомой женщиной. Я был уверен, что ты согласишься взять Лену. Давай. Пока.

Встать? Я как-то села на стул и даже не заметила этого. Ноги, наверное, подкосились. Схватить его за руку и, развернув, надавать оплеух, чтобы он наконец очнулся. Как же его обработали! Точно в секте! Ах, Настя, ах, Николай, ну спасибо! И, Костя, тебе тоже спасибо! От всей души!

Дверь хлопнула. А я так и не встала. Двадцать четыре года счастливой семейной жизни разбила какая-то четырнадцатилетняя дура! Я не подошла к окну. Не выглянула проверить машину. Сказал — уедет. Значит, уедет. Это Березов.

Я пошла к бару, открыла его, достала бутылку амаретто и вылила остатки любовного зелья в раковину на кухне и бросила пустую тару в помойное ведро.

Опустилась на пол. И заплакала. Но порыдать мне не дали. Зазвонил телефон. Звонила Маша с почты.

— Яна Игоревна, не могли бы вы приехать? У нас тут… Завал.

— А где Анастасия Сергеевна?

— Она тоже тут. Нам на прием посылок человек нужен.

— Так вы же взяли кого-то?

— Он отказался в последний момент. Сказал, что нашел с лучшей зарплатой.

— Так позвоните другому, предложите ему. Что такого сложного-то? Ладно, я приеду. Разберемся на месте.

Хорошо, что я вылила амаретто в раковину, а не в себя. Быстро накрасилась, влезла в джинсы и кофту с цветочками, схватила ключи и… только в машине обнаружила, что на пальце нет кольца. Вчера, за очередной промывкой мозгов, я все крутила его и не могла никак снять. Березов помог и сказал, что не мешало бы его растянуть — я выросла. И так кольцо я и не надела утром. Ничего…

— Маша, не знаешь, есть ли тут поблизости ювелирная мастерская? Мне кольцо надо растянуть.

Настя подала голос первой. А лучше бы молчала. Хотелось ее удавить! Но я лишь любезно поблагодарила. И сказала, что поработаю неделю, пока они не найдут какого-нибудь мальчика. Березов, типа, все равно свалил в Финку с собакой, а я могу поделить время между студией и почтой. Студия работала сама. Вернее, с удвоенным усердием. Отпуск у моей Анюты закончился расставанием. Да что за мужики-то такие у нас! Что стар, что млад!