В погоне за призраком, или Испанское наследство - Питер Марвел

Итак, глядя на приближающуюся землю, Уильям пребывал в раздумье, стоит ли ему сходить на этот роковой остров, когда Веселый Дик объявил, что высадка будет непродолжительной – после того как опорожнят трюмы и доставят провизию, судно немедленно снимется с якоря и отправится килеваться на Тортуту, а опоздавшие пусть пеняют на себя; впрочем, предложение покинуть шайку тем, кто готов удовольствоваться взятой добычей, остается в силе.

После такого предупреждения Уильям из чувства противоречия тут же принял решение сойти на берег, причем в этот момент он еще не знал точно – вернется на корабль или нет.

Однако на берегу его ждало одно совершенно невероятное событие, которое еще раз круто изменило все его планы.

На берегу «Голову Медузы» встречали многочисленные зеваки, торговцы и моряки, желающие наняться на корабль. Весь этот сброд в беспорядке толпился на пристани и встречал каждую шлюпку, которую выносил к берегу прибой.

Уильям сразу же постарался избавиться от докучливого внимания французских аборигенов. Ни на кого не глядя, он стал пробиваться сквозь толпу и уже почти выбрался на пустую улочку одноэтажного портового городка, как вдруг его окликнули. Уильям обернулся.

– Не торопитесь так, сэр! – растягивая слова, позвал его один из пиратов по имени Том Харди и имеющий славу остряка и насмешника. – А то убежите вперед своих подметок, ха-ха! Вас тут спрашивают, сэр! Должно быть, хотят предложить хорошую выпивку. Если не осилите, то я всегда готов прийти на помощь, сэр, ха-ха-ха!

Услышав, что кто-то интересуется им на Мартинике, Уильям невольно схватился за рукоятку шпаги, но в следующую секунду остыл и даже смутился из-за своей горячности. За спиной Тома Харди стоял тощий негр, одетый в немыслимые обноски, левый глаз его был изуродован отвратительным бельмом.

– Мастер Биллем Харт? – радостно спросил негр, старательно растягивая в улыбке большой рот. – Правда, мастер? У Слима для мастера письмо – от очень красивой мисс. Очень красивой!

Сердце Уильяма забилось, точно в лихорадке. Он порывисто шагнул вперед и схватил негра за плечо.

– Что?! Какое письмо? Откуда оно у тебя? Дай сюда!

– Мастер получит письмо! – подмигивая, сказал негр. – Оно издалека! Очень издалека! Слим спал в своей хижине. А негритянская почта его разбудила. Дала конверт и сказала: придет «Голова Медузы» – отдай письмо мастеру Биллему Харту... Слим долго ждал, смотрел «Медузу», ни одного дня не пропускал...

Уильям вытащил из кармана испанский реал и сунул его негру. Тот, сверкая бельмом, попробовал монету на зуб и, удовлетворившись результатом, полез за пазуху. Покопавшись, он извлек оттуда сложенный вчетверо засаленный лист бумаги, запечатанный сургучом. Уильям выхватил его и в нетерпении сломал печать.

Том Харди захохотал.

– Ждал бы и я письма от своей милой, да вот беда, ни она писать не умеет, ни я грамоте не обучен! Ха-ха-ха!

Уильям никогда прежде не видел почерка Элейны, но о том, что письмо от нее, догадался сразу. Прежде чем приступить к чтению, Уильям оглянулся по сторонам, но вокруг уже никого не было. Том Харди, весело насвистывая, шагал куда-то вдоль маленьких домиков сложенных из камня, а негр с бельмом бесследно растворился в толпе.

Уильям жадно впился в аккуратные строки.

«Мисс Элейна Абрабанель – мистеру Уильяму Харту

Бриджтаун, 5 ноября 1682 года от Р.Х.

Мой дорогой Уильям!

Если вы все-таки получите это письмо, то знайте, что я единственная, кто не поверил лживым слухам и клевете, которую распространяют о вас ваши недоброжелатели, и я по-прежнему уверена в вашем благородстве и душевной чистоте. Я каждый день молюсь за вас и прошу Господа избавить вас от незаслуженных страданий. Никто не знает, что с вами случилось и где вы сейчас, но я верю, что судьба будет милостива к нам обоим и не даст вам утонуть в морской пучине или погибнуть от рук злодеев. Говорят, будто «Голову Медузы» видели на острове Мартиника, поэтому я передала это письмо своей новой служанке. Моя камеристка, которую я привезла с собой, как мне кажется, более предана Хансену, чем мне, и я не могу ей вполне доверять. Но Салли, негритянка, которую любезно уступил мне губернатор, уверила меня, что ее сородичи смогут найти вас где угодно и доставят вам мое письмо. Оказывается, у них есть своя «почта», которая позволяет им обмениваться новостями на расстоянии в тысячи миль! Салли знает всех черных колдунов на острове, верит в переселение душ и вообще язычница, но я изо всех сил буду стараться спасти ее бедную душу, обратив ее ко Христу.

Господи, я только что перечитала эти строки и поняла, что пишу полную чепуху. Простите, Уильям, мне столько нужно было вам сказать, что я даже не знаю, с чего начать.

Если вы получили это письмо, знайте – мой отец ждет приезда своего друга Ван Дер Фельда, чтобы выдать меня за него замуж. Один наш корабль, следуя из Виллемстада в Антверпен, остановился здесь, чтобы загрузиться ромом и сахаром (который у англичан дешевле), и капитан передал моему отцу весточку от Ван Дер Фельда, который, к нашему несчастию (Господи, прости!), все же выбрался из венесуэльских дебрей. Как только его небольшая флотилия прибудет на Барбадос, должна состояться наша помолвка. Я осмелилась уведомить батюшку, что не желаю выходить замуж за нелюбимого и совершенно чужого мне человека, но отец сначала необычайно разгневался на меня, а затем назвал мои речи чепухой и заказал мне новое платье к предстоящей церемонии.

Недавно на остров прибыла вдова нашего соотечественника, очень красивая женщина лет двадцати восьми, госпожа Аделаида Ванбъерскен. Кажется, она намерена обосноваться здесь и поэтому очень интересуется здешними нравами и обычаями. По секрету она рассказала мне, что она и ее покойный муж много вытерпели за свою веру от французских католиков и даже сюда ее привез, как какую-то преступницу, военный корабль. Мисс Аделаида полагает, что французам жаль расставаться с ее деньгами, и поэтому она мечтает прибегнуть к покровительству англичан. Она очень красивая, у нее удивительные зеленые глаза и белоснежная кожа, которую так чудно подчеркивают черные волосы. У нее самые лучшие манеры и платья на острове, несмотря на то что они, по выражению губернаторши, не вполне «в духе времени», а стало быть, не утопают в лентах и кружевах, не так усыпаны драгоценностями и не столь увесисты , как туалеты бриджтаунских леди. Глядя на миссис Аделаиду, я невольно проникаюсь завистью, оттого что я лишена такого изящества, что я не умею быть столь элегантной и остроумной, как она. Миссис Аделаида очень добра и старается улучшить мой французский выговор, развлекая меня новостями из Франции, которая ныне стала столицей всего того, что ваши, Уильям, соотечественники-англичане назвали бы «glamour» и «glance». Мы с ней очень сблизились и поверяем друг другу наши тайны. Как и я, она очень несчастлива, и мы находим утешение в беседах друг с другом.

Когда я рассказала госпоже Аделаиде о нашем путешествии, та была потрясена чудесным спасением сэра Фрэнсиса. Кстати, совершенно случайно мы узнали, что у него действительно есть свой дом на другом конце города, – однажды, сгорая от любопытства, я велела рабам проследить за ним, и, несмотря на все уловки и предосторожности сэра Фрэнсиса, мне это удалось! Кстати, хотелось бы знать, зачем этому англичанину такая таинственность, – дом у него самый обычный, хоть и расположен по другую сторону знаменитого бамбукового моста, построенного еще индейцами и давшего название этой местной Пальмире.