Фемистокл - Виктор Поротников

Корабль Фемистокла пустился в погоню за кораблём Артемисии и уже настигал его. Развить большую скорость судно карийской царицы не могло, так как впереди шли другие триеры. Тогда Артемисия решилась на невиданное дело! Она приказала кормчему сделать поворот и протаранила идущий с нею параллельным курсом корабль ионийского наварха Дамасифима. Поскольку корабль Артемисии был крупнее, от его удара триера Дамасифима разломилась пополам и стремительно пошла ко дну вместе с находившимися на ней людьми. Фемистокл, решив, что Артемисия перешла на сторону эллинов, перестал её преследовать и погнался за другим вражеским кораблём.

Финикийцы и киликияне, не выдержав натиска эгинцев и мегарцев, устремились в пролив между мысом Киносура и берегом Аттики. Часть кораблей попыталась укрыться за островом Пситталея, но большинство взяли курс к Фалерской бухте.

Морской простор за мысом Киносура и у острова Пситталея давал большие возможности для наступления превосходящими силами. Однако уцелевшие флотоводцы Ксеркса уже не верили в победу. Все они спасались бегством, видя у себя за кормой вспененные мутные воды Саламинского пролива, покрытые множеством корабельных обломков. На волнах колыхались сотни бездыханных тел. В основном это были персы, которые, в отличие от ионян и карийцев, не умели плавать и находили свою смерть даже от случайного падения за борт.

День клонился к закату. Эллины продолжали преследовать бегущего врага.

Фемистокл стоял рядом с кормчим, держа курс на остров Пситталею.

«Варвары наверняка попытаются зацепиться за этот островок, ведь с него нетрудно перебраться на Киносуру, - размышлял он. - Если Ксеркс захочет переправить своё сухопутное войско на Саламин, то он предпримет это через Пситталею.

Косые лучи солнца, цепляясь за вершины гор, слепили глаза.

Вот и Пситталея. Вдруг из-за острова вынырнула финикийская триера, за которой гнался эллинский корабль.

Фемистокл дал команду идти на помощь греческой триере, видя, что два судна сцепились бортами.

Однако вскоре вражеский корабль был захвачен.

- Ай да эгинцы! - восхищённо промолвил кормчий.

Фемистокл, приглядевшись к триере-победительнице, увидел над её кормой развевающийся на длинном шесте военный значок эгинского наварха. Это был корабль Поликрита. Проходя мимо эгинской триеры, афинское судно замедлило ход. Поликрит, расхаживая по палубе своего корабля в сдвинутом на затылок шлеме, отдавал какие-то распоряжения матросам.

Фемистокл помахал ему рукой.

В ответ Поликрит, сложив ладони рупором, прокричал:

- Будешь ли ты теперь попрекать меня дружбой с персами, Фемистокл?

Опасения были напрасными. Персы не только не попытались закрепиться на Пситталее, но даже не оказали помощь своим соплеменникам, корабли которых разбились о скалы острова. Всех этих варваров взяли в плен воины Аристида.

Опьянённые столь невообразимой победой, эллины вернулись в бухту Саламина с песнями, таща на буксире тридцать три захваченных вражеских корабля. В плен было взято семьсот персов. О потерях их флота говорили разное. Одни утверждали, что было потоплено не меньше ста пятидесяти вражеских судов. Другие твердили, что персы потеряли больше двухсот кораблей. А когда пришло известие о победе коринфян над египтянами в Мегарском проливе, то многие военачальники стали заявлять: флот Ксеркса уменьшился на двести пятьдесят кораблей.

Победа коринфян была знаменательна и тем, что они не потеряли ни одной триеры, потопив в сражении двадцать пять египетских кораблей и захватив двенадцать.

Когда Фемистокл сошёл на берег, то его мигом окружила восторженная толпа. Толкаясь и смеясь, как дети, военачальники, перебивая друг друга, рассказывали, как их корабли шли через опасности к победе, как они в точности исполняли все повеления, как не дрогнули в самые трудные моменты битвы.

Фемистокл пожимал протянутые руки, кого-то обнимал, кого-то хлопал по плечу. Он всем улыбался, всех хвалил. Он видел, как храбро сражались спартанцы, ведомые Еврибиадом, как от них не отставали сикионяне и трезенцы. Он не мог не похвалить гермионян, левкадян и амбракиотов. У стирейцев было всего две триеры, но и они мелькали в самой гуще вражеских кораблей. О таком мужестве нельзя не сказать, как и о доблести эпидаврийцев, оказавшихся в окружении у мыса Киноссема, но не растерявшихся и потопивших три вражеских корабля.

А где храбрец Аминий? Он, видят боги, достоин лаврового венка! Такого же венка достоин и Поликрит, наварх эгинцев! А где Эоситей, наварх мегарцев? Его триера еле держалась на воде от множества повреждений. Фемистокл велел ему покинуть сражение, но Эоситей отказался. И значит, достоин высшей похвалы!

Увидев в толпе воинов-коринфян Адиманта, Фемистокл подошёл к нему и, тряся за плечи, со смехом промолвил:

- Ты так рвался к Истму через Мегарский пролив, Адимант, что привёл египтян в ужас и обратил в бегство!

Все вокруг засмеялись.

Потом Фемистокл обнял Ксантиппа, который проделывал столь рискованные манёвры на своей триере, вклиниваясь между вражескими кораблями, что казалось загадкой, как он остался жив сам и не погубил корабль.

- Не иначе кто-то из морских богов покровительствует тебе, Ксантипп! - восхищённо промолвил Фемистокл.

- Триера называется «Амфитрита», - заметил кто-то из афинян. - Значит, сама супруга Посейдона положила глаз на нашего Ксантиппа!

Опять зазвучал громкий смех и посыпались шутки.

Не остался без похвал Фемистокла и афинский наварх Клиний. Его корабли были связующим звеном между центром эллинского флота и фланговыми триерами пелопоннесцев. Похвалил Фемистокл и наварха Мнесифила, хотя тот и потерял в сражении свой корабль.

- Ты сумел уцелеть в труднейших условиях боя, цепляясь за жалкие обломки, плавающие на воде. Это тоже проявление немалого мужества, друг мой. Нужно уметь побеждать, но и выживать тоже надо уметь!

Ночь эллины провели без сна, готовясь к новой битве.

Среди военачальников почти все были уверены, что Ксеркс, взбешённый столь тяжким поражением, с наступлением нового дня непременно бросит свой флот в Саламинский пролив, чтобы возобновить сражение. Благо теперь персидские навархи имели представление о морской тактике эллинов, принёсшей победу.

Когда на востоке занялась заря, эллинские триеры вышли в море и расположились в боевом порядке между побережьем Аттики и мысом Киносура.

На этот раз оттянуться глубже в пролив эллины не могли по двум причинам.

Во-первых, островок Пситталею по-прежнему удерживали афинские воины из филы Антиохиды во главе с Аристидом. При отступлении эллинского флота в глубь Саламинского пролива над отрядом на Пситталее могла нависнуть угроза окружения и полного уничтожения. Во-вторых, эллины, по совету Фемистокла, намеревались не заманивать персов в узкую горловину пролива, но атаковать их корабли, едва те поравняются с Пситталеей. Чтобы обойти остров, варварам неизбежно придётся разделить свои силы для прикрытия прохода между Пситталеей и мысом Киносура. А это даст возможность эллинам сражаться с врагом на равных, по крайней мере, в начале битвы.