Сталинские коммандос. Украинские партизанские формирования 1941-1944 - Александр Гогун

Поэтому приведем несколько примеров того, как и по каким схемам возникали партизанские приписки.

Довольно буйно красноречие играло у партизан всех уровней. Сложно как-то комментировать следующий фрагмент сообщения начальника 1-го отдела УШПД подполковника Погребенко о ситуации в Ковпаковском соединении: «Коммунисты-партизаны показывают образцы героизма и смелости в борьбе с фашистами: (…)

Боец — Кобяковский Иван Александрович, будучи в разведке с группой партизан, численностью в 7 чел., вступил в бой с отрядом противника количеством в 20 чел., полностью разгромил фашистов, оружие которых доставил в отряд. (…)

Молодой коммунист — боец Терешин (отряд Иванова) в упор расстрелял из своей винтовки 12 фашистов, пытавшихся захватить его живым, и благополучно вышел в расположение своего отряда. Командир группы Хомутин (отряд Иванова) вместе со своей группой во время боя, подпустив гитлеровцев на 25–30 метров, расстрелял в упор из пулемета до 350 фашистов»[565]. Отчет был составлен на основании донесений самих партизан.

Но и их командир был не всегда честен.

По сведениям Ковпака, нападение Сумского соединения на Лель-чицы в конце ноября 1942 г., стоило жизни 500 немцам и полицейских[566]. А данные гражданской оккупационной администрации свидетельствуют: с немецкой стороны погибло 80 человек[567].

Искажали партизаны и партизанские командиры не только абсолютные цифры результатов боевой и диверсионной деятельности, но и качественные показатели собственной эффективности. Например, Сабуров более или менее правдиво информировал УШПД об итогах нападения собственных отрядов на Столин в январе 1943 г. Однако в его донесении, позже вошедшем в отчеты более высокого уровня, утверждается, что партизаны уничтожили «дом отдыха с немецкими офицерами и их женами»[568]. Между тем убитые в собственных квартирах немцы были не офицерами, а простыми сотрудниками строительной организации Тодт, причем о гибели их супруг соответствующее донесение СД не сообщает[569].

Спустя полгода о подобном случае, произошедшем в ходе разгрома Давид-Городка 25 июля 1943 г., Судоплатов кляузничал в ЦШПД: «Сабуров доложил т. Строкачу, что во время этого налета убито 139 немецких солдат и местных полицейских. На самом деле убитых до 20 человек. Причем неизвестно, полицейские ли это или жители местечка»[570].

Вскрываются приписки и благодаря документам разных партизанских отрядов. Например, 23 июня 1943 г. начальник оперативного отдела УШПД Владимир Соколов отправил командиру Черниговского соединения Николаю Попудренко гневную радиограмму: «По донесению Салая (командира дислоцировавшегося рядом Полтавского соединения. — А. Г.), истреблено всего 114 фашистов, а не 780, как указываете вы»[571]. Не исключено, что и М. Салай преувеличил число немцев, уничтоженных двумя соединениями в ходе совместной операции по разгрому райцентра, но даже в этом случае донесения двух командиров о результатах одного и того же боя разнятся всемеро.

Нередко один и тот же партизанский командир с течением времени изменял показания о своих подвигах. Например, Сидор Ковпак, отчитываясь о штурме Делятина и бое около с. Белые Ославы, 12 августа 1943 г. в радиограмме № 200 в УШПД количество убитых немцев и венгров оценил в 125 человек (при 70 убитых партизанах). А согласно составленному позже обобщающему оперативному отчету Сумского соединения, в этом бою погибло уже свыше 500 солдат и офицеров противника[572].

Сводка аппарата Эриха Коха в восточное министерство информирует нас о том, что на территории рейхскомиссариата за май-июль 1943 г. было совершено 1009 нападений на железные дороги[573]. (На тот момент основная часть партизан УШПД была переведена с Левобережья на территорию РКУ. А та диверсионная деятельность, которую весной-летом 1943 г. вели подчиненные Строкача на землях Украины, не входящих в РКУ, вряд ли превышала суммарное количество диверсий, проведенных в РКУ диверсантами иных ведомств, и на севере РКУ отрядами БШПД.) По сведениям оперативного отдела УШПД, основанным на донесениях самих партизан, за указанные три месяца количество подорванных эшелонов составило около 600[574]. Если на тот момент статистика подрывов партизанами и искажалась, то, вероятно, не сильно: результат в один подорванный эшелон на две заложенные мины или попытки подрыва в тех условиях был вполне достижим.

Причем, по данным немцев, партизаны в мае совершили 312 нападений на железные дороги, в июне — 315, и в июле — 385, т. е. с мая по июль этот показатель вырос не сильно — на 22 %. Согласно же сведениям оперативного УШПД, количество подорванных локомотивов за этот же период увеличилось ровно втрое. Вероятнее всего, на ужесточившиеся летом 1943 г. требования Строкача подрывать как можно больше эшелонов партизаны ответили не только реальным ростом показателей, но и увеличением числа «бумажных диверсий».