Любовь очень зла - Татьяна Полякова

— Ты имеешь в виду… ты все еще не знаешь, кто…

— Ты видел фотографии?

— Да, — растерянно кивнул Гаевский.

— А его лицо ты видел?

— Какая-то мерзкая образина…

— Это маска, резиновая маска. Ее запросто можно с негостянуть, только я не рискнула. Ты займешься детективом?

— Зачем? Я думаю, вы нашли с этим типом общий язык, авот я с ним вряд ли найду.

— Ты уедешь?

— Нет, я буду сидеть и ждать, когда вы разделаетесь сомной. — Он подошел ко мне и, глядя в глаза, заявил:

— Не знаю, зачем я приехал… Мне надо было бы понять… Яхочу, чтоб ты знала, я любил тебя, мерзкая, грязная шлюха, я тебя действительнолюбил.

— Прежде чем ты меня ударишь…

— Ударишь? — засмеялся он. — Да мне коснутьсятебя противно… — Тут взгляд его упал на конверт, в котором лежали присланныемне фотографии. — Что это? — подозрительно косясь на меня, спросилСергей.

— Я получила их утром. Думаю, точно такие, как и утебя. Уверена, не мы одни их получим.

— Я ничего не понимаю, — нервно хмурясь, сказалСергей.

— Что тут понимать? Просто смешать меня с дерьмом емубыло мало, он отказался от твоих денег, а сегодня… Вот что, у меня полно дел. Япровожу тебя до двери… — Гаевский стоял столбом, почему-то физиономиейнапоминая филина.

— Так он что, изнасиловал тебя? — изрек он, а яхихикнула:

— Нет, что ты, он просил моей руки и сердца. По всемправилам, стоя на коленях.

— Так вот почему ты вчера… Лили, девочка моя… — Оннаправился ко мне, раскрыв объятья, а я покачала головой:

— Не надо. Очень прошу. — На мои слова ему былонаплевать, и я заорала, теряя терпение:

— Не трогай меня… убирайся, убирайся, черт тебя подери…

— Я понимаю, — трагическим тоном начал он, —я не мог защитить тебя, и ты… представляю, что творится в твоей душе… простименя, пожалуйста, прости меня… — Он зарыдал, и я зарыдала, толку от этого небыло вовсе, но вышло трогательно.

Через некоторое время он потянул меня в спальню, а япопросила его уехать. Еще минут десять мы бурно обсуждали все это, и он в концеконцов уехал, пообещав заняться детективом. А я вытянулась на кушетке, закрылаглаза и попробовала справиться с отвращением к себе. Перед глазами стояла всета же картина: муха, бьющаяся в паутине. Хватит дергаться. Замри. Думай.

Сергей позвонил на следующий день, ближе к вечеру.

— Лили, это я. Тот парень, детектив, он действительноуехал за границу. И назад не возвращался. По крайней мере, под своейфамилией. — Я молчала, и он опять заговорил:

— Прости меня. Я много думал, я… Если бы можно было всевернуть… лучше бы я сел в тюрьму за убийство, которого не совершал. Я долженбыл… ты простишь меня?

— Ты ни в чем не виноват, — со вздохом ответилая. — Я ведь знала, что придется расплачиваться. Мне следовало держаться оттебя подальше, а вместо этого я влюбилась… И вот к чему мы пришли.

— Я достану паспорт. Как ты думаешь, у нас естьнесколько дней?

— Не знаю, — ответила я правду и повесила трубку.Потом оделась и вышла из дома.

Часа три я бродила по улицам без всякой цели и вернулась,только когда стемнело. Долго стояла на крыльце, не решаясь войти. Медленнопрошла через холл, с удивлением оглядываясь. Все здесь казалось мне чужим. «Этомой дом, — мысленно твердила я. — Мой».

Дом таил в себе угрозу, я чувствовала это, поднялась наверх,боясь темноты и боясь включить свет. Вошла в спальню, сделала несколько шагов,сбросила жакет, рука потянулась к выключателю. Цепкие пальцы стиснули моюладонь. Я в ужасе попятилась, заметив, как тень отделилась от стены.

— Ты скучала, дорогая? — хрипло спросил он.

Я попыталась вырвать руку, но он крепко держал меня.

— Это вы? — задала я дурацкий вопрос. Конечно, этоон, и он был в моем доме.

— Я, конечно, я. А ты думала, твой любовник? Ну что, онутешил тебя? Давай прибавим ему работенки… — Я попыталась вырваться, но онсхватил меня за волосы и швырнул на кровать. — Посмотрим, чему тынаучилась в прошлый раз.

— Не трогайте меня! — заорала я.

— Лучше заткнись, — предупредил он и принялсястаскивать с меня одежду, а я кричала:

— Не трогайте меня, я не убивала мужа, я вам клянусь, яего не убивала… — Крик перешел в жуткий вой, я повторяла «не надо, не надо», апотом могла только жалко скулить.

Очнулась я рано утром. Я лежала поперек постели среди смятыхпростыней и с отчаянием думала: «Ничего не кончилось, снова утро, впереди деньи новая ночь»… Сколько я выдержу? У меня не было сил подняться, я сползла напол, потянулась за халатом, мне было отвратительно видеть свое тело. Торопливонадев халат, я добрела до двери, распахнула ее, но идти дальше сил не было. Держасьза косяк, я стояла, зажмурившись, ожидая, когда мир вокруг прекратит своюбезумную пляску и вещи займут привычные места.

— Я хочу умереть, — громко сказала я, точно менямог кто-то услышать, и заплакала от бессилия. — Господи, я этого незаслужила.

Держась за стену, я повернула назад, но вид постели вызывалу меня тошноту, и я все-таки вышла из комнаты. Я двигалась с трудом, дыша, какзагнанная лошадь. Очень долго спускалась по лестнице, вошла в кухню, зачем-тозаглянула в холодильник. Он был пуст. Я не помнила, когда в последний раз былав магазине. Взяла стакан, налила воды из-под крана, поднесла его к губам, глядяна свои дрожащие руки с синими жилками, стакан выпал и разбился, я хотелазаплакать и не могла, таращилась на осколки, стоя в луже воды. Вновь открылакран и подставила лицо под холодную воду, набрала ее в ладони и выпила, как вдетстве. Тошнота не проходила, я стояла, нагнувшись над раковиной, пошатываясьи боясь лишиться опоры. Потом кое-как дошла до стула, медленно опустилась, телоответило на неловкое движение мгновенной болью. Я вытянула руки, положила наних голову и заставила себя дышать, медленно и спокойно. Боль затаилась,готовая вернуться в любой момент, я попробовала выпрямиться, и она тут жевернулась. «Почему бы не сдохнуть прямо сейчас?» — со злостью подумала я.

Зазвонил телефон, я поглядела на него с недоумением, точнопыталась вспомнить, что это такое, в конце концов взяла трубку.