Вундеркидз. Вилдвудская академия - Жаклин Сильвестр

– КХ4563, – сонным голосом проронил больной.

Ника поглядела на Тристана и Интеграла. Те только пожали плечами.

– КХ4563, – уже настойчивее повторил журналист.

Дверь открылась, вошел медбрат с подносом.

– Прошу прощения, пора принимать лекарства! – весело сказал он.

«Эти ваши лекарства Джейку уж точно не помогают!» – чуть не закричала Ника. Журналист покорно глотал таблетки одну за другой. «Сколько раз в день ему приходится это делать?» – с горечью думала девушка. По выражению лиц друзей она видела, что они тоже шокированы.

– КХ4563, – сказал журналист, проглотив последнюю таблетку. – КХ4563, КХ4563, КХ4563! – С каждым разом голос его звучал все громче и громче.

– Да-да, мы поняли, КХ4563, – попытался успокоить его медбрат и небрежно похлопал журналиста по плечу, будто ребенка, чтобы тот не закатил истерику. – Он все время это твердит, – как ни в чем не бывало пояснил мужчина, повернувшись к Нике, Интегралу и Тристану, словно перед ними был выживший из ума старик, который болтал всякую забавную чепуху, а не теряющий рассудок мужчина во цвете лет.

– КХ4563! – повторил журналист, как только за медбратом закрылась дверь.

Он вдруг сел, спустил ноги с кровати. Задумчиво поглядел на пол, потом на дверь, потом снова на пол, как будто его одурманенный разум оценивал, удастся ли в этом состоянии преодолеть такое пространство. Ника показала журналисту еще одно фото на экране телефона.

– Вы можете сказать нам что-нибудь об этом человеке? – спросила она.

Журналист поглядел на экран и закричал. Его крики вспороли тишину. Будто выбили окна и в них хлынул воздух, паника и все то, что сюда так старательно не пускали…

Из ниоткуда мгновенно набежали медсестры – точь-в-точь отряд спецназа. Они схватили журналиста за руки и за ноги, повалили на постель. Джейк все кричал, бился, кряхтел, одолеваемый невидимыми демонами, совсем как в тот день в кампусе. Одна из медсестер сделала ему какой-то укол и прижала за плечи к подушке, словно силком укладывала спать. Ника невольно подалась к ней, но ее схватил крепкий медбрат. Он заломил ей руку за спину и оттащил прочь.

– Не трогайте ее! – зарычал Тристан, отталкивая мужчину.

Вдруг хаос и суматоха мгновенно улеглись, словно ничего и не произошло вовсе. Ника, словно в тумане, чувствовала, как ее выталкивают из палаты, дверь туда захлопнулась, крики стихли.

Подошедшая к ним медсестра в накрахмаленном, хрустящем халате деликатно сообщила, что им пора уходить. Еще через минуту их вели по коридору в холл – и вот они уже стоят на залитой теплым солнцем площадке перед входом.

Еще через несколько секунд та же медсестра вынесла пластиковый поднос с их вещами. Интеграл и Тристан молча надели ремни, а Ника застегнула на шее цепочку. Ника сжала жетон в руке, будто сейчас это была ее единственная опора. Ее трясло, ей было страшно и стыдно, словно она сделала человеку больно, словно впустила в его мир страшные воспоминания и нарушила душевный покой. Впрочем, она понимала, что никакого покоя Джейк здесь на самом деле не обрел.

Друзья медленно побрели в сторону машины – Зак поджидал их на скамейке. Ника села рядом с ним и подтянула коленки к подбородку. Интеграл плюхнулся на землю и зарылся лицом в ладони.

– Что стряслось? – спросил Зак, переводя взгляд с одного на другого.

– Человек, к которому мы приехали, был… в очень плохом состоянии, – ответила Ника, не в состоянии подобрать более точные слова.

Голос ее звучал устало и опустошенно. Зак промолчал. Сунул руку под скамейку и вытащил букет пионов, которые, видимо, нарвал где-то на территории, пока Ника с друзьями были в лечебнице. Ника слабо улыбнулась.

Она застенчиво кивнула, но так и не смогла заставить себя посмотреть в его зеленые глаза, полные тайн, скуки и нежности одновременно. И вообще не могла ни на кого смотреть, потому что обязательно бы расплакалась из-за горькой участи Джейка Мэннинга и всего того, что происходило в здании у нее за спиной.

– Чему это вы улыбаетесь? – возмущенно поинтересовался Тристан.

Зак ухмыльнулся, наслаждаясь тем, что у них с Никой свои секреты, в которые Тристан не посвящен.

– Замечательно, что вы еще способны радоваться – после того, что мы только что увидели, – бросил парень.

Улыбка на губах у Ники погасла, ее снова захлестнули грусть и угрызения совести. Тристан был совершенно прав.

– Ну поехали уже, а?! – ныл измученный Интеграл.

Ника обернулась и посмотрела на лечебницу, в которой, как в тюрьме, был заключен дядя Алекса, сломленный и лишенный надежды. Теперь девушка понимала, почему Алекс так хочет уехать и за что так ненавидит Академию.

– Там был полный кошмар! – шепнула Ника Заку.

– Уже все кончилось. – Зак легонько провел рукой по ее спине.

– Слушай, а чего ты так испугался, когда мы приехали? – спросила Ника.

Зак помолчал.

– Может быть, когда-нибудь я тебе расскажу, почему мне так не нравится посещать психиатрические клиники, – сухо проговорил он. – Но не сегодня.

– Ты никогда ничего не рассказываешь! – укорила его Ника, давая понять, что не прочь узнать о нем побольше.

– Привычка, – признался Зак. – Предоставляю другим заполнять паузы. Тогда они слышат то, что хотят, и видят то, что хотят.

– Я, наверное, тоже вижу, что хочу… – проронила Ника.

– Ты сама не понимаешь, чего ты хочешь, – тихо ответил Зак. – Давай-ка выбираться отсюда.

Ника смотрела, как лечебница исчезает в зеркале заднего вида. Девушка думала о том, что вряд ли когда-то еще увидит Джейка Мэннинга, потому что никогда больше не решится вернуться в место фальшивого покоя, где показная роскошь оказалась лишь прикрытием для страданий и горя.

* * *

Ника жадно откусила огромный кусок гамбургера. Хотя недавние события и разрушили ее доверие к Академии, но ничуть не уменьшили любовь к местной кухне. Так же и Тристан, который хотя и считал, что администрация Академии пыталась его отравить и он из-за этого заболел, все равно сидел напротив Ники и уписывал лазанью с такой страстью, словно это была последняя еда в его жизни. Ника улыбнулась ему.

Набрав тарелку чипсов из батата, девушка заметила Интеграла, который почти вбежал в столовую потный и запыхавшийся. Ника радостно помахала ему, и он подсел к друзьям, даже не взяв себе поесть. Глаза у него провалились, губы растрескались, немытые волосы слиплись.

– Ты что, опять всю ночь расследованиями занимался?! – упрекнула она его.

Тристан наконец оторвался от лазаньи, присмотрелся к Интегралу, и его темно-голубые глаза округлились.

– У тебя такой вид, будто ты несколько дней не спал! – воскликнул парень. – И не ел, – добавил он.