Граф Аверин. Колдун Российской империи - Виктор Фламмер (Дашкевич)

Хорошо. А еще лучше будет, если ты сейчас пойдешь и приготовишь мне кофе.

Вскоре к детям присоединилась Любава. Чародейка тоже встала рано.

Наконец появился Анонимус с подносом. Аверин аж залюбовался этой уже давно не виданной им картиной. Он вспомнил, как так же рано утром фамильяр выносил завтрак им с Василем — бабушка любила поспать подольше. А они, дети, не понимали, как можно спать, когда солнце уже светит вовсю и хочется есть, бегать, играть.

Он взял кофейную чашку, пару бутербродов с сыром и яйцо. Анонимус налил ему кофе и разложил еду детям. После чего отошел в сторону и встал у окна.

Миша повернулся к нему и махнул рукой:

— Чего ты там, дядюшка? Иди, поешь с нами!

Анонимус вздрогнул. Его взгляд метнулся от Миши к Аверину.

Колдун понимал, насколько див сейчас голоден. Контроль территории отнимал у него много энергии. Дивы и так едят больше, чем люди, чтобы поддерживать в форме свое физическое тело, а при повышенном расходе силы компенсация должна быть еще больше. Но Аверин точно знал, что, готовя завтрак, Анонимус не съел ни крошки.

Нужно было помочь фамильяру, поэтому Аверин строго сказал:

— Ты не слышал, что тебе велел твой хозяин?

Анонимус медленно подошел к столу. Отодвинув стул, сел и замер.

— Та-а-ак, — Аверин продолжил пристально на него смотреть.

Тот протянул руку, взял хлеб и принялся сосредоточенно его жевать.

Внезапно зазвонил телефон. Анонимус, сорвавшись с места, понесся к нему. Кузя с куском колбасы в пасти высунулся из-под стола.

Через несколько секунд Анонимус вернулся.

— Ваше сиятельство, это вас.

Аверин поднялся. Он знал, кто звонит. И от этого звонка зависело очень многое.

— Доброе утро, Виктор. Я вас внимательно слушаю.

— Только что курьер принес. И знаете, боюсь, что у меня для вас плохие новости.

— Не тяните.

— Я так понимаю, Мария Озеркова выдавала себя за дворянку, иначе как бы она вышла замуж за вашего брата? Действительно, род Озерковых существовал и недавно прервался. Но, боюсь, дочери Марии в нем не было. Эта женщина аферистка.

— Понял. Расскажите мне всё, что вы узнали.

Он внимательно выслушал Виктора. Потом поблагодарил и положил трубку. Всё оказалось именно так, как он и предполагал. Что же. Бабушка права. Жизнь его семьи теперь полностью изменится.

Аверин молча вышел на улицу и пошел в парк. И долго бродил там, вспоминая, какими были эти деревья, когда маленький Гера со старшим братом играли между ними в прятки. Как бабушка ругала его за то, что он купался в пруду. Как Василь, схватив его за руки, с восторгом рассказывал, какая хорошая Мария и как она его любит. Как брат был счастлив, когда родился Миша.

И он навсегда всё разрушит. Может быть, стоит промолчать?

Нет. Ничего хорошего из этого не выйдет.

В задумчивости он сел на лавочку, закрыл глаза и не заметил, как провалился в сон.

Ему снился отец. Он стоял в воротах, весь залитый солнцем, и махал рукой, улыбаясь. Маленький Гера сморщился от солнца и чихнул, закрыв глаза. А когда открыл, в воротах стоял Анонимус. На его плече лежал большой черный гроб с серебряной окантовкой. Гера закричал и…

Аверин открыл глаза. Рядом на скамейке сидел Кузя.

Сколько он проспал?

Он вскочил и пошел к дому. Подходя, в беседке увидел Василя.

— О, — обрадовался брат, — а мы тебя уже потеряли. Бабушка отлично себя чувствует, и сама спустится к завтраку. Ты будешь завтракать? Миша сказал, что ты ел утром.

— Да, пожалуй, я уже проголодался.

По всему выходило, что проспал он часа два.

«Надо дать всем возможность спокойно поесть», — решил он.

За завтраком царила добрая семейная атмосфера. Василь постоянно шутил, дети смеялись, даже бабушка несколько раз настороженно улыбнулась. Соберется ли эта семья вместе еще когда-нибудь? Тем же составом — точно нет.

Внутри противно ныло и обдавало холодом. Но, тем не менее, убедившись, что все поели, Аверин поднялся:

— Анонимус, уведи детей, — сказал он.

— Что? Зачем? — спросил Василь и тут же осекся. — Ты всё выяснил?

— Да.

Повисла тишина.

— Миша, Вера, пойдемте в парк, — позвал Анонимус.

— А Кузя?

— И Кузя пойдет с нами.

Кузя, как бы подтверждая его слова, вышел из-под стола и направился к дверям. Дети выбрались со своих мест и помчались за ним. Когда они скрылись за дверями, оставшиеся повернулись к Аверину.

— Ты знаешь, кто пытался отравить бабушку? — спросил Василь. Губы у него побелели.

— Да. Теперь знаю.

— И кто же? Не тяни!

— Прости, но мне придется начать издалека. Потому что события, ставшие отправной точкой этой истории, случились очень давно. Но сперва я хочу кое-что всем показать. Мой див недавно видел нечто очень интересное. Один человек в вашей, бабушка, спальне что-то искал. Не подскажете, что?

— Не имею не малейшего понятия, — бабушка поджала губы и смотрела куда-то в сторону.

— Тогда я покажу.

Он достал из кармана кольцо.

— Вот эту вещь искали в спальне. И именно из-за нее и пытались отравить Галину Игнатьевну Аверину, матушку-настоятельницу Заладожского скита.

Марина вскрикнула. Бабушка повернулась и протянула руку:

— Гера, умоляю, молчи!

— Нет, бабушка, довольно. У вас была масса возможностей исправить если не всё, то хотя бы часть свершенного вами, но вы ею не воспользовались. Поэтому просто посидите и послушайте.

Он поднял книгу.

— А теперь я хочу кое-что вам прочитать.

Он открыл нужную страницу и начал:

«Все мы с детства знаем истории о русалках и кикиморах. Родители запрещают нам купаться по ночам, а также в местах, где растет высокая трава. Многие представляют русалок как прекрасных дев с рыбьими хвостами, но это не так. На самом деле…»

Он закрыл книгу.

— На самом деле, конечно, никаких хвостов у русалок нет и никогда не было. И несмотря на то что автор этой книги относит их к чуди, на самом деле русалки — люди. Просто результат очередной попытки колдунов и чародеев заполучить способности дивов. Впрочем, я уверен, что вся известная «чудь и навь» — результаты похожих экспериментов.

Я не знаю, кто и когда начал первые опыты над наделенными колдовской силой женщинами, поэтому я просто расскажу, что о русалках известно сейчас.

— Подожди, Гера, — Василь встал, — какие русалки? Причем здесь вообще какие-то русалки?

— А ты взгляни на