Нежность Аксель - Франсуаза Бурден

Она торжествующе вскинула руки в знак победы и в два прыжка спустилась с откоса. Ей как девчонке хотелось побегать, но она сдержалась и чинно поздоровалась с тренером, который пришел сменить ее. К счастью, никто не видел, какие кульбиты она выделывала наверху!

В конце внутренней аллеи она догнала возвращающихся шагом лошадей. Первым возле нее остановился Крабтри.

— Он хорошо поработал, правда? — бросил ей Антонен. — Он могучий, уравновешенный, он делает успехи!

После несчастного случая Антонен впервые сел в седло для серьезной работы, и Аксель не хотела заострять на этом внимание.

— Как ты? — вежливо спросила она.

— Боли нет, только немного скован.

Она покачала головой и повернулась к Артисту. Конь громко дышал, ноздри у него раздувались, вены набухли.

— Норовистый на старте — и заплатил за это на половине дистанции, — объяснил Кристоф, делая гримасу.

Она оглядела двух других скакунов и наконец подошла к Макассару.

— В нем словно реактивный двигатель! — восторгался Ромен.

— Да, я заметила…

Просунув руку под седло, она отметила, что конь лишь слегка вспотел.

— Ты его подбадривал?

— Нет, ни разу. Макассар со всем справляется сам, а как только он входит в свой ритм, остается только следовать ему. Мы хорошо понимаем друг друга.

— Знаю, Ромен.

Боялся ли он, что с возвращением Антонена у него могут отнять коня на скачки? Никогда Аксель не совершит подобной ошибки.

— Пока он будет так бежать, он — твой! Можете присоединиться к остальным и возвращаться…

Не в силах оторвать глаз от Макассара, она вдруг подчинилась порыву:

— Ромен, подожди, дай-ка мне…

Парень тут же понял, чего она хочет, и соскочил на землю. Она подошла, согнула левую ногу, чтобы Ромен подсадил ее в седло. Долгие годы Аксель не садилась на лошадь, но как только оказалась на Макассаре, знакомое чувство стало настолько сильным, что у нее перехватило в горле. Подобрав вожжи, она пустила коня шагом, наслаждаясь его движением, ощущая его тепло, глядя на мышцы, играющие под караковой шкурой.

«Боже, как я любила, как обожала это!» Бен говорил, чтобы она даже в мыслях никогда не божилась. Еще он говорил, что она не может позволить себе кататься с свисающей над дорожкой попой, если хочет сохранить авторитет, и что, в любом случае, о лошади судят, стоя на земле.

— Вперед, мой Макассар! — выдохнула она.

Аксель, не признаваясь в этом даже себе самой, уже давно умирала от желания прокатиться, и хотя конь шел шагом, она ощутила счастье быть всадником и то необыкновенное ощущение, что она царица мира — оттого, что сидит так высоко.

— Вот это да, ну и сюрприз! — воскликнул Антонен, когда она проезжала мимо него.

Макассар шел быстро, мощной поступью крупного коня, инстинктивно чувствуя дорогу к конюшне.

— Нужно, чтобы он всегда шел впереди, — иронически сказал Антонен.

Но Аксель этого не услышала. Она растворилась в удовольствии и продлила его еще на несколько мгновений. Не заметила она и того, что начался дождь. За ней молча следовали лошади, снова разбившиеся на группы, а ученики обменивались любопытными взглядами.

Когда подковы ритмично застучали по асфальту, Аксель издали узнала Ксавье, стоящего у ворот. Должно быть, он ждал ее и искал взглядом, не догадываясь поднять глаза, потому что она всегда возвращалась с ипподрома пешком. Он отошел в сторону, чтобы посмотреть, не затерялась ли Аксель среди лошадей, но не увидел ее и стоял с разочарованным видом.

— Я здесь, — сказала она, остановившись возле него.

Он с удивлением отступил на шаг, чтобы видеть всю картину целиком, и в восхищении присвистнул.

— О-о-о… Как ты хороша верхом! Только не двигайся.

Он вытащил мобильный телефон и сделал две фотографии.

— Ты на нем скакала?

— Нет, мне достаточно привести его домой. Тот бег, что он показал сегодня утром, — работа профессионала, я так уже не умею.

— А как он себя вел?

— Потрясающе!

Она с сожалением соскользнула на землю. Развлечению пришел конец, а другой случай, без сомнения, не представится еще долго. Дождь лил уже как из ведра, и она поспешила отвести Макассара в стойло.

— Если бы я могла вести себя так, как велит сердце, — сказала она Ксавье, снимая седло и попону, — то покрыла бы его поцелуями! Но мне уже не двенадцать лет, и это скакун, а не плюшевая игрушка…

— Я могу его заменить, никаких проблем.

Аксель подошла к нему, обняла руками за шею, приподнялась и поцеловала. Его губы были мягкими и теплыми, а язык сладким, как будто он только что ел конфету. Несколько мгновений Аксель не думала ни о чем, кроме мужчины, который сжимал ее в объятиях. На второй план отошел Макассар, ливень, служащие конюшни, которые могли их видеть, все. Потом она отдышалась, прислонилась лбом к рубашке Ксавье и прошептала:

— Я тебя люблю.

Произносила ли она уже эти слова? Она не помнила. При каждом случавшемся романе она следила за собой, обуздывала, вынуждена была сохранять дистанцию. Сейчас она хотела дать себе волю. Она почувствовала, как он взял ее за подбородок, приподнял голову.

— Ты можешь это повторить?

— Я тебя люблю, — повторила она, глядя на Ксавье.

— Никогда не слышал ничего прекраснее… Я запишу эти слова на магнитофон и буду слушать постоянно. Я поставлю их приветствием в компьютере, приветственным сообщением в автоответчике. Буду прокручивать их вместо колыбельной нашим детям перед сном. Что ты на это скажешь?

— Скажу, что ты сумасшедший!

— Именно так.

Появление Ромена, который пришел, чтобы заняться Макассаром, заставило их отстраниться друг от друга.

— Пойдем быстренько выпьем кофе, пока не вернулась вторая партия лошадей, — предложила Аксель.

Взявшись за руки, они добежали под дождем до дома. В кухне Констан поставил на огонь кофеварку, и они налили себе две большие чашки. Потянувшись к сахарнице, Аксель задела телефон и с грустью посмотрела на него.

— Если бы ты знал, как мне хотелось позвонить сегодня утром Бену! Я поступала так годами, из-за каждой хорошей или плохой новости. Я только что пережила там, на откосе, две волшебные секунды. Две редкие секунды, для которых требовались годы подготовки, усилий, удачи. А Бена нет, чтобы разделить их со мной. Тогда как только он один мог…

Она умолкла, боясь обидеть Ксавье.

— Понять? — закончил он вместо нее.

— Понять и правильно оценить. Но не думай, что я тебя не ценю, Ксавье…

— Не волнуйся. Ты сказала, что любишь меня, этого достаточно. Я ничего не понимаю в твоей работе, я только вижу, что это трудно и рискованно. Со временем я буду разбираться и стану самым лучшим собеседником, обещаю!