Йохан Кройфф. Моя жизнь - Йохан Кройфф

В этом отношении я, наверное, идеалист, заходит ли речь о футболе, или школах, или работе фонда, я всегда стараюсь искать позитив, а главное, показывать, что нет ничего невозможного. Это я почерпнул на уроках религиозного воспитания в школе. Я верующий, но не религиозный человек. Для меня это в большей степени вопрос образа мышления и поведения, а не стремления твёрдо придерживаться каких-то постулатов конкретной религии. По сути это вопрос жизненной философии. В христианстве есть десять заповедей, в соответствии с которыми нужно жить; у меня же есть четырнадцать правил, которые я назвал бы фундаментальными принципами мудрости. Как относиться к людям, что делать, чтобы им помочь? Когда вопрос касается этих важных вещей, полезно иметь своего рода кредо, которое дало бы тебе какие-то ориентиры, но без ухода в крайности. Нужно прислушиваться к людям, разбирающимся в этом мире. Думать о том, как чего-либо можно достигнуть. Как улучшить. Что можно привнести.

Однажды я прочитал статью о строительстве пирамид в Египте. Оказалось, что некоторые цифры и значения полностью совпадали с законами природы – с положением луны в определённые часы и так далее. Такое наводит на мысли: как возможно, что древние люди смогли построить нечто столь сложное с научной точки зрения? Должно быть, у них было что-то, чего нет у нас, пускай мы и считаем себя представителями намного более развитой цивилизации. Возьмём Рембрандта или Ван Гога: кто сегодня может сравниться с ними? Когда я думаю об этом, я всё сильнее убеждаюсь в том, что возможно на самом деле всё. Если египтянам удалось совершить что-то невероятное почти пять тысяч лет назад, то почему нам это должно быть не под силу? Это в той же мере касается и футбола, а также проектов Cruyff Courts и школьных спортплощадок.

Четырнадцать моих правил можно найти на каждом «корте» и каждой спортплощадке, и им нужно следовать. Они нужны для того, чтобы показать молодым людям: спорт и игры можно перевести и в каждодневную жизнь. Чтобы увидеть, как эти правила работают не только в спорте, но и в реальной жизни, не нужно разбираться в высшей математике, потому что они будут проявляться всякий раз, когда ты будешь объединять усилия с коллегой – чем бы вы ни занимались. Когда я размышляю, сидя с бокалом вина в руке, всегда приходит мысль: ещё не всё, чего-то не хватает, можно придумать что-нибудь ещё. Такая работа в спорте всегда поднимает мне настроение.

Конфликты, которые случались у меня в «Аяксе» и «Барселоне», научили меня тому, что жизнь порой может совершать странные и неожиданные повороты. Вот почему я принимаю её такой, какая она есть, и моя семья играет в этом центральную роль. Несмотря на частые переезды, мы остались очень крепкой и сплочённой семьёй, и в самые непростые периоды это помогало мне не утратить рассудок. Я благодарен ей за постоянную поддержку, которую получал, в особенности от Данни, моей жены, и я благодарен жизни за то, что, живя в Нидерландах, Испании или Америке, я всегда чётко знал, что делаю и зачем. Данни, трое наших детей, три собаки и кошка. Где бы я ни жил, тот факт, что мы всегда были вместе, позволял мне чувствовать себя как дома везде. Так что нет никакого смысла задаваться вопросом: «Что случилось бы, не покинь я «Аякс» в 1987-м?» Когда я смотрю на своих внуков, родившихся в Испании, когда вижу, как счастливы мои дети в Барселоне, мне становится понятно: именно так всё и должно было произойти.

Но я по-прежнему скучаю по Нидерландам. Я остаюсь гордым сыном своей страны, со всеми её преимуществами и недостатками. Она, может, и мала, но зато полна достоинств. Нигде в мире больше не найти такого количества людей со всех уголков света на квадратный метр. Даже Нью-Йорк когда-то принадлежал нам, пока мы не продали его. С другой стороны, мы не всегда самые приятные люди на свете, и я порождение этого менталитета, так что, если вам надо о чём-нибудь поворчать, я ваш человек! Но несмотря на всё это, голландцы – уникальный народ, и я всегда буду говорить об этом своим детям и внукам.

В силу того, какую жизнь я вёл, понятно, что у Шанталь, Сусилы и Жорди не было нормального детства. А моя известность накладывала отпечаток на жизнь всей семьи. Каждый раз, когда я проводил хороший матч, я был королем как на трибунах стадиона, так и на детских площадках, но если я играл плохо, последствия ощущали и мои дети. Я всегда следил за тем, чтобы, независимо от того, хорошо я сыграл или плохо, оставаться для них тем же отцом; я всегда был для них одинаковым папой. Вот почему я так благодарен Данни, которая сама в детстве получила спартанское воспитание. Она следила за тем, чтобы наши дети приучались к правильным ценностям и стандартам. В рождественские праздники мы видели, как наши дети покупают подарки детям из менее благополучных семей, и каждый год после того, как они заворачивали подарки для семьи и складывали их под ёлку, они шли раздавать подарки детям в других домах. Данни придумала эту идею, как и многие другие, и такие вещи помогали детям не улетать в облака. Также мы учили нашего сына и дочерей всегда следовать за своими чувствами, потому что в жизни важно поступать в соответствии со своими мыслями и эмоциями, особенно при принятии важных решений. И да, даже в тех случаях, когда решения оказываются неудачными; в жизни бывает и хвала, и хула, и нужно уметь учиться на всём.

Завершив свою футбольную карьеру, Жорди, мой сын, теперь вступает в новую фазу своей жизни. Мне кажется забавным то, что он тоже человек, умеющий отстаивать своё мнение и совершающий ошибки. Мы всегда открыты друг другу, мы всё с ним обсуждаем, но важные решения всегда должен принимать сам. Однако равновесие в мою жизнь приносила Данни, за что я всегда ей был благодарен. Она компенсирует всё то, чего я не могу охватить своим взором, и это очень важно в моём положении, в моём непосредственном окружении. Так что когда я прихожу домой, в вазе всегда стоят цветы. Даже если я не покупаю их сам, мне приятно видеть их и чувствовать их запах. Думаю, что такой уют жизненно важен. Баланс, который не нарушается ни в одну из сторон.

Что касается воспитания детей, то мы всегда предоставляли им выбор – заниматься спортом или нет. Один из наших детей стал футболистом, другая любила кататься на лошадях. Моя старшая дочь Шанталь, наверное, обладает самым широким спектром талантов, но думаю, что из всей троицы она – наименее спортивный ребёнок. Когда было нужно бежать по пересечённой местности, или плавать, или заниматься ещё чем-то, она была одной из лучших, но как только кто-то произносил слово «тренировка», она ничего больше не хотела слышать. Сусила же гораздо более дисциплинированная девочка, ей удалось достичь высоких результатов в конкуре. В прошлом ей удавалось брать высоту в метр сорок пять сантиметров, а это действительно очень высоко. Она начала заниматься конкуром, когда мы вернулись в Амстердам из Америки, и после переезда в Барселону она не забросила увлечение и подобралась очень близко к попаданию в испанскую олимпийскую сборную. Она даже тренировалась с одним из лучших английских наездников, Майклом Уитакером, с которым до сих пор периодически поддерживает связь. Но когда настало время сделать последний шаг к вершине, у неё начались проблемы с мышцами, поддерживающими коленные чашечки. Было очень досадно и грустно это осознавать, но Сусила не утратила свою любовь к лошадям. Сын Шанталь перенял у неё эту любовь в некоторой степени, теперь он тоже наездник и недавно взял высоту в метр сорок.