Время желаний. Другая история Жасмин - Лиз Брасвелл

«Мы вернемся за тобой», – выговорил он одними губами, когда стражники потащили Моргиану мимо них.

Жасмин старалась не выказывать волнения, когда два зомби подняли ее в воздух, к угрожающе посветлевшему небу. Их руки обхватили ее на уровне локтей, а ногами она стояла на их ступнях. Она не боялась падения, ей только было немного зябко на свежем ночном ветерке. Но открывшаяся под ней Аграба была объята огнем.

Лунная башня тоже полыхала, как свечка. Личные покои Джафара располагались на вершине и в основании этой старинной обсерватории, и в них наверняка хранилось немало ценных вещей – артефактов, памятных безделушек, книг и свитков, – которые он желал бы спасти от пожара. Похоже, их план сработал: какие бы силы Джа- фар ни бросил на подавление восстания, сейчас они явно отступили.

Багрово-красные огоньки мертвецкого свечения усеивали небо, как болезненная сыпь, разъедающая здоровую кожу.

До рассвета оставалось всего ничего.

Чтобы немного отвлечься и удержаться от паники, Жасмин принялась украдкой разглядывать широкие узорчатые обшлага на рукавах мертвых стражников. Бедный волшебный ковер! Еще одна жертва бесчинств Джафара в ее любимой Аграбе. Ей очень хотелось знать, сохранилось ли что-нибудь от способности ковра чувствовать и понимать окружающий мир после того, как его так жестоко разрезали на полоски и нашили их на одежду слуг Джафара. Умом она понимала, что это по-девчачьи глупо, но она вдруг отчаянно пожалела, что так и не полетала на волшебном ковре, когда он все еще был ковром. Вместе с Аладдином. Они парили бы в ночном небе, как она парит сейчас, только ее обнимали бы не руки мертвецов, а его, Аладдина, теплые руки, а у них под ногами лежал бы весь мир. И они могли бы отправиться куда угодно. Потому что у них была бы она – полная, ничем не ограниченная свобода.

Они резко устремились вниз, прямо к Дворцовому балкону – тому самому, откуда ее отец обычно произносил свои речи и где Джафар его убил. Теперь он превратился в посадочную площадку для мертвых солдат кошмарной армии Джафара.

Зомби тяжело приземлились, неловкие и неповоротливые, как огромные уродливые насекомые, а потом безмолвно погнали Жасмин перед собой, то и дело подталкивая ее в спину, пока они не оказались в комнате, предваряющей тронный зал. Те немногие придворные, кто остался здесь со времен правления ее отца, явно были потрясены, увидев ее здесь. Она спокойно стояла, не сопротивляясь, с высоко поднятой головой. Один из камергеров тут же побежал на поиски Джафара, а остальные немедля потупили взоры и снова погрузились в свои дела, составляя какие-то списки, нанося на карты имена и занимаясь прочими скверными вещами.

– Жасмин?..

Джафар торопливо ворвался в комнату. Наверное, сам он считал себя донельзя блистательным в своем черно-красном одеянии с развевающейся мантией и кушаком, но Жасмин решила, что он скорее смешон в этом многозначительно-пышном наряде. Руки его поигрывали черным посохом с навершием в виде головы кобры с небрежной невозмутимостью, но во взгляде его впервые читалась некоторая неуверенность.

– Я явилась к тебе по доброй воле, Джафар, – сказала она недрогнувшим голосом. – Слишком много вокруг смерти и разрушений. Я хочу мира.

Я согласна выйти за тебя замуж.

Последнее желание

– Это какой-то трюк, – тут же заявил Джафар и подошел чуть ближе, склонив голову набок и пристально разглядывая ее, как ящерица – возможную добычу. – Обман. Уловка.

– Ну конечно, – чуть устало сказала Жасмин. – Обыщи меня, если хочешь. У меня нет при себе ни волшебного посоха, ни ручного джинна, ни кольца-талисмана. И я нигде не прячу ни кинжала, ни крохотного арбалета, ни отравленного дротика. Проверь сам.

Она сбросила покрывало, подхватила за подол платье, приподняв его до грани приличия, и взялась за застежку на своих шальварах.

– Нет-нет, в этом нет необходимости, – поспешно сказал Джафар, воздев ладонь и бросив нервный взгляд по сторонам, проверяя, не смотрит ли на них кто-нибудь. Разумеется, никто не смотрел. Или же успел отвести любопытный взгляд. – Но я не могу поверить, принцесса, что твои чувства ко мне внезапно переменились.

– Они и не менялись, – бросила Жасмин. – Я по- прежнему не хочу выходить за тебя. Но это убивает Аграбу.

– Ты сама убиваешь Аграбу, – зарычал Джафар, склоняясь над ней. – Все было просто прекрасно, пока твои Уличные Крысы вконец не обнаглели. Я обеспечил безопасность. Все были сыты, везде царил мир и покой. При мне Аграба была гораздо более счастливой, чем при любом правителе из вашей семейки.

– Безопасность? Покой? Это когда люди трясутся по домам от страха, или когда их клеймят, как скот... когда никто не осмеливается выйти на улицу с наступлением темноты или сказать хоть слово против тебя, а в небе рыщут твои патрули из живых мертвецов? Это не называется счастье, Джафар. Это называется рабство. Тюрьма.

– Не уверен, что все жители города согласились бы с тобой, принцесса. Но в любом случае ты можешь рассматривать Аграбу всего лишь как пробу пера... Потому что это тот порядок, который ожидает весь остальной мир. Я сейчас как раз работаю над тем, чтобы наладить мое правление над прочими землями.

– Об остальном мире мы можем потолковать и позже. Ведь половина того, что ты творишь с Аграбой, связана с твоим желанием заполучить меня. Что ж, вот она я, в твоих руках. Пожалуйста, отзови теперь свои войска.

– Хм... – протянул Джафар.

Он медленно обошел вокруг нее, разглядывая ее со всех сторон, как кошка, изловившая мышь и теперь настроенная от души позабавиться со своей добычей.

Аладдин рассказывал Жасмин, чему он был свидетелем на Моряцкой площади. Ей пришлось приложить усилия, чтобы сохранять спокойствие и прогнать из воображения разные кошмарные вещи, которые он мог бы с ней сделать.

– Хм... – снова повторил Джафар.

В комнате царила полная тишина, даже скрип перьев писцов и тот стих.

– Но ведь я хочу, чтобы ты полюбила меня, – сказал наконец Джафар с пугающей мягкостью. – Что мы будем делать с этим, Жасмин?

– Мы могли бы... заставить остальных думать, что я тебя люблю.

– Хм... – сказал Джафар в третий раз. – Твоя честность воистину радует меня, хотя смысл твоих слов не доставляет мне удовольствия. Я обдумаю твое предложение. А тем временем я хочу занять твое внимание небольшой демонстрацией того, что случается с теми, кто осмеливается лгать мне. Или что-то замышлять против меня.

Он картинно развел руками, а потом его посох сам собой потянул его к тронному залу.

Жасмин ахнула, ужаснувшись представшему перед ней зрелищу.

В одном углу зала помещались огромные песочные часы. Они являли собой нарочитую противоположность любимым игрушкам ее отца: вместо уменьшенных моделей больших предметов это была многократно увеличенная модель совсем небольшой вещицы. В нижней половине колбы она увидела Маруфа, Ахмета и Ширин. Вопреки явной усталости, старик все время двигался, как заведенный, тормоша своих перепуганных внучат: то сажал их себе на плечи, то подсаживал на верхушки быстро растущей кучи песка, то ерзал, чтобы устроить всех поудобнее на все более тесном пространстве около этой кучи. Но все его усилия шли прахом: несмотря на обретенную с раннего детства привычку к ужасам нищеты и уличных опасностей, личики Ахмета и Ширин опухли от слез, а широко открытые глаза помутнели от непереносимого страха.