Время желаний. Другая история Жасмин - Лиз Брасвелл

Расул продолжал молча смотреть на город.

– Прошу тебя, – зашептал Аладдин, снова со страхом взглянув на светлеющее небо за окном. – Знаю, я – последний человек в мире, который может о чем-то просить тебя. И я правда искренне, от всей души сожалею о том, что с тобой случилось. О том, в чем я виноват перед тобой. Но ты же знаешь меня – вспомни все те годы, которые мы с тобой знакомы, Расул. Может, я и вор, но я не негодяй. И я не лгу тебе ни единым словом. Я видел девятилетнего мальчика, который превратился в зомби, как ты. Неужели ты готов пожелать такой судьбы и другим детям?

Расул снова с нечеловеческой медлительностью повернул голову обратно и воззрился на Аладдина. Но в его глазах не было зрачков – ничего, кроме замогильного красного огня.

Аладдина охватило отчаяние.

Ятаган Расула с лязгом упал на пол.

– Положи этому конец, Уличная Крыса.

Голос его звучал так же безжизненно, как и раньше. Невозможно было угадать, что за мысли бродят в его чудовищной мертвой голове.

– Спасибо тебе, – благодарно прошептал Аладдин. – Надеюсь, ты обретешь покой.

Но Расул не ответил и не двинулся с места.

Дубан и Аладдин проскользнули мимо него в двери тронного зала. Зомби остался все также стоять посреди сумрачного зала, вперив глаза в пустоту.

– И Жасмин, принцесса крови и дочь султана... – заикаясь, бормотал старый жрец, все еще не придя в себя от потрясения. – Прости, дочка, я не помню всех твоих имен. Роза Аграбы? Праправнучка Элишебы Мудрой?

– Да, кажется, была там какая-то Элишеба, – раздумчиво сказала Жасмин, то и дело искоса поглядывая на постамент, высившийся позади них в тронном зале. А точнее – на тяжелые золотые драпировки балдахина, свисавшие с потолка и окружавшие трон с трех сторон.

– Эй, – внезапно обратилась она к чародею, – а как твое полное имя?

– Что? – растерянно сморгнул Джафар.

– Твое полное имя, – терпеливо повторила Жасмин. – Сколько я себя помню, все во дворце называли тебя либо главный визирь, либо просто Джафар. А как звучит все остальное?

– Это мое единственное имя, – огрызнулся Джафар. – Это все, что я получил от своих родителей. Тебе этого тоже будет вполне достаточно. А на людях будешь обращаться ко мне «мой повелитель». Теперь продолжай, старик, а не то я тебе легкие выжгу.

Бедный старенький жрец снова торопливо забормотал текст обряда, поминая законы Аграбы и так далее и тому подобное. Жасмин снова незаметно покосилась на драпировки за троном.

Тяжелые золотистые складки слегка дрогнули.

Несказанное облегчение накатило на Жасмин, словно она в знойный день окунулась в прохладную чистую воду. Ей пришлось постараться, чтобы ничем себя не выдать. Аладдин высунул голову поверх балдахина и быстро огляделся. Перехватив взгляд Жасмин, он подмигнул ей.

Она едва заметно кивнула, указывая на столик слева от трона, где лежали лампа и книга.

Аладдин ухмыльнулся и поднял большой палец. А потом спрыгнул на пол.

– Что-то не так? – Джафар нахмурился, явно заметив, что его невеста отвлеклась от обряда и реагирует на слова жреца невпопад.

– Просто растягиваю удовольствие от собственной свадьбы, – с сарказмом ответила Жасмин. – Ив горле немного першит от дыма пожаров, которые ты запалил в городе.

– Не я начал это, – рявкнул Джафар и снова прикрикнул на жреца: – Поторопись, старик. Переходи скорее к той части, где она говорит «Согласна».

Аладдин уже бесшумно крался к столику. Один из министров султана поднял голову от какого-то очередного кошмарного списка, над которым корпел.

Жасмин затаила дыхание.

Но то ли министр и вправду не заметил Аладдина... то ли заметил, но решил промолчать – для нее это так и осталось загадкой. И все же он украдкой бросил на нее короткий взгляд, прежде чем снова погрузиться в работу, как будто ничего не произошло.

Жасмин снова начала дышать.

Аладдин медленно потянулся к лампе.

– ... Согласно воле его царственного Величества, благороднейшего Султана Аграбы, отныне я нарекаю вас...

Пространство вокруг внезапно огласил пронзительный хищный вопль, похожий на разъяренный клекот ястреба, только во много раз громче.

Странные, словно сотканные из тени длинноклювые существа вырвались из стен и, хлопая крыльями, с гневными криками ринулись прямо Аладдину в лицо.

Жасмин сделала единственную вещь, которая пришла ей в голову: подскочила к Джафару, обхватила его и поцеловала.

Джафар отбивался от нее, отворачиваясь и фыркая. Когда же ему удалось наконец стряхнуть ее с себя, он обернулся, посмотрел, что происходит... и разразился маниакальным хохотом.

Жасмин впала в отчаяние.

Аладдин не дотянулся до лампы всего пары дюймов. Сейчас его руки были туго оплетены золотыми лозами, которые как будто росли прямо из росписи на узорчатой столешнице. Чем упорнее он вырывался, тем сильнее затягивались на его запястьях золотистые плети. Зато сотканные из тьмы горгульи развеялись – видимо, их роль заключалась только в том, чтобы поднять тревогу.

– Что ж, прекрасный спектакль, – изрек Джафар с благодушием победителя и широкими шагами направился к Аладдину. Его мантия угрожающе взметнулась за его спиной. – Я должен бы догадаться, что вы затеяли. А впрочем – погодите-ка, – я ведь догадался, верно? И хорошо подготовился. По-моему, отлично придумано, а? И сторожевые горгульи, и эта лоза.

– Джафар... – начала было Жасмин, не зная, что делать дальше.

– Очень, очень толковый план, моя дорогая, поздравляю. Сказать, что все это только ради установления мира... Если бы ты явилась сюда, притворяясь, что и в самом деле воспылала ко мне любовью, я не поверил бы тебе ни на секунду.

Его спокойный, размеренный голос никого не обманул. Те министры, писцы и прислужники, которые еще не успели сбежать, тут же нашли какие-то срочные причины отлучиться, торопливо собрали свои принадлежности и исчезли.

– Аладдин, – сказал Джафар, звучно ударив о пол своим посохом с навершием в виде головы кобры. – Ты исключительно талантливый, а также целеустремленный юноша. Я восхищаюсь тобой. Правда. Ты чем-то напоминаешь мне меня самого. Поэтому я предлагаю тебе сделку.

Присоединяйся ко мне. Я женюсь на Жасмин. Ты убедишь Уличных Крыс сдаться и принять мою сторону. И все мы будем жить долго и счастливо в моем новом мире, в нашей общей Аграбе Восходящей.

– Ни за что, – прошипел Аладдин, дергаясь в обвивших его золотистых силках.

– Я ведь теперь могу воскрешать мертвых, мальчик, – медленно проговорил Джафар. – Возвращать их по-настоящему. Я могу вернуть всех, кто когда-либо умер. Даже если это случилось много лет назад. Даже... твою мать.

Аладдин замер, прекратив вырываться.