Фарьябский дневник - Виктор Носатов

Рядом дробно стучал автоматический гранатомет. Марат, выкроив минуту затишья, наблюдал сполохи разрывов за дувалами и на дороге, ведущей из кишлака.

Душманы ослабили огонь, а затем и вовсе прекратили. Над долиной вновь воцарилась тревожная тишина.

– Снова минами выковыривать будут, – сквозь зубы процедил Игорь. – Помоги мне выбраться отсюда, уж очень позиция приметная, налет надо переждать подальше.

Спрыгнув в окоп, Марат при свете спички осмотрел напарника. Кровотечение остановилось, и кровь уже не сочилась через бинт. Марат сменил повязку и развязал жгут.

– Немного легче, – облегченно сказал Игорь, растирая онемевшую ногу. – А теперь вперед, нам здесь вдвоем оставаться нельзя.

Марат помог ему добраться до дальнего окопчика, а сам спрыгнул в свой. Голова гудела, как чугунный котел, в ушах от непривычной тишины звенело. Марат облизал сухие, отдающие горечью и солью губы. «Долго нам так не продержаться, – лихорадочно работала мысль, – куда-то отсюда надо бежать, так Игорь теперь не ходок. Мы могли бы раствориться в чернильной темноте горной ночи, но… Как некстати Игоря ранило».

Марат разложил перед собой магазины. Два были пусты, один расстрелян наполовину. Потянулся за цинком, нашарил там несколько последних пачек и снарядил пустые магазины. «Хватит еще на одну такую атаку, – с горечью подумал он. – А потом что делать? Ведь голыми руками возьмут».

Марат нащупал в боковом карманчике гимнастерки гранату. «Так просто я им не дамся», – заключил он, приготовившись ко всему, даже самому худшему.

– Игорь! – крикнул он. – У тебя сколько патронов осталось?

В соседнем окопе загрохотал цинк, зашуршала бумага.

– Да еще с четверть цинка наберется, а у тебя как? – в свою очередь спросил он.

– У меня в магазинах последние.

– Тогда лови.

Марат почувствовал, как одна за другой десяток пачек шлепнулись в его окоп. Одна от удара по каске порвалась, и патроны попадали в пыль. Марат, осторожно ощупывая дно окопа, подобрал их, протер носовым платком и положил в карман. «На всякий случай», – подумал он. Душманы начали обстрел снова. Мины, как и прежде, ложились где попало. Марат напряженно считал каждый взрыв, когда он дошел до двенадцатого, ухнувшего совсем рядом, обдав его теплом и гарью, услышал вскрик Игоря. Вскочил и, не прячась, метнулся к его окопу. Окопа не было, рядом с ним зияла средних размеров воронка. От взрывной волны стенки окопа разрушились, засыпав Игоря. Виднелась только его рука, которая, судорожно цепляясь за комья, отгребала их от головы. Марат, положив рядом автомат, встал на колени и, ломая ногти об окаменевший грунт, начал разгребать землю руками. Очищая землю с груди, он почувствовал кровь.

«Опять его ранило», – с содроганием подумал он и принялся за работу еще быстрее.

Откопав Игоря наполовину, с трудом приподнял его и медленно потащил в свой окопчик. Найдя ровное место, не обращая внимания на участившиеся разрывы, расстегнул его гимнастерку. Осколок пропорол грудь, правда, неглубоко, кровь из раны сочилась толчками. Вскрыв уже свой пакет, Марат наложил тугую повязку и, застегнув гимнастерку, уложил Игоря на дно окопа.

– Игорь, Игорь, ты меня слышишь? – кричал в самое ухо Марат.

Игорь открыл глаза и тут же весь сморщился от боли.

– Игорь, – опять позвал Марат, но тот, глядя в одну точку, молчал.

Приподняв его голову, Марат увидел, что кровь сочится и из ушей. «Контузия, этого еще не хватало», – обреченно подумал он, всем своим существом боясь остаться в одиночестве.

В это время минометный обстрел прекратился и с новой силой вспыхнул оружейный огонь. Оставив Игоря в окопе, Марат кинулся к гранатомету, но тот лежал искореженный. «И патронов осталось на несколько минут боя», – удрученно думал он, переползая в уцелевший окопчик. Не успел он добраться до цели, как почувствовал жгучую боль в предплечье. Глухо застонал, пытаясь разорвать рукав. Пошевелил пальцами. «Кость не задета», – удовлетворенно подумал он, и в это время словно лезвием бритвы его полоснуло по ногам.

– Игорь, Игорь! – только и успел он крикнуть, теряя сознание.

Очнулся через несколько минут, почему-то на дне окопа. Стрельба не прекращалась. Рядом не было ни автомата, ни лопатки, а сдвинуться с места он не мог. «Наверное, ноги перебило», – мелькнула мысль, и голова закружилась снова. Борясь со слабостью, Марат вытащил из гимнастерки гранату и, выдернув чеку, крепко зажал в руке. «Живым я вам не дамся», – была его последняя мысль, прежде чем он снова впал в забытье.

Марата спасла от плена чистая случайность. Об этом он тоже узнал в госпитале – в ту ночь на моджахедов, которые прибыли в свой родовой кишлак, чтобы пополнить отряд за счет дехкан, напало пуштунское племя. Горцы объявили кровную войну воинам ислама за то, что те вырезали одно из горных кочевий.

Утром, когда в долину вошел батальон специального назначения для пресечения резни между узбеками и пуштунами, перед людьми предстала страшная картина. Несколько десятков трупов лежало вокруг неприступной крепости, кругом воронки от мин, вздыбленная земля и над всем этим скорбным хаосом два неподвижных тела. Один, бездыханный, в последнее перед смертью мгновение успел накрыть своим телом товарища тяжело раненного, но еще боровшегося за жизнь.

Позже, делая перевязку чуть дышащему бойцу, капитан медицинской службы обнаружил, что у того в руке с нечеловеческой силой зажата граната. Лишь с большим трудом разжав посиневшие пальцы, он бросил ее в безопасное место. Грохнул последний в это утро взрыв.

Потом был госпиталь в Кабуле. Только через месяц Марат попал в Союз. Столько в госпиталях перевидел и перетерпел, что нервы теперь никудышными стали. С пол оборота стал заводиться…

Увидев, как в комнату вошли милиционеры, которые тащили его в эту «кутузку», Марат замолчал.

– Ну что, хлопцы, делать будем? – обращаясь к ним, спросил старшина.

– Как скажешь, батя, так и будет, – ответил старший патруля.

– Ну, раз потерпевший не явился, значит, основания для возбуждения дела нет.

– Нет так нет, – в один голос сказали милиционеры.

– Ты не обижайся на нас, – сказал старший. – Служба ведь, всякие попадают, попробуй отличить подонка от человека.

– Да вы что, ведь я все понимаю. – У Марата выступили па глазах слезы. Он отвернулся к стенке, смахнул соленую влагу ладонью.

– Прощай, хлопец, не поминай лихом, – сжал его руку старшина.

– Может, тебе помочь чем надо, с билетами или еще чем, так мы быстро, – предложили милиционеры.

– Нет, спасибо.

– Ты прости нас, что помяли тебя немного, – сказал, прощаясь, один из патрульных.

– Не судьба! – неопределенно, то ли прощая своих обидчиков, то ли нет, сказал в ответ Марат и, еще раз окинув взглядом место своего временного пристанища, неторопливо, прихрамывая, зашагал к выходу.