Невидимая сила. Как работает американская дипломатия - Уильям Бёрнс

несколько причин. Во-первых, Каддафи ощущал груз согласованных американских и международных санкций. Энергетический сектор нуждался в инвестициях, инфраструктура страны была почти полностью разрушена. Безработица достигала 30 %, инфляция – почти 50 %. Каддафи беспокоили настроения своенравных соотечественников, и в 1998 г. он послал войска в Бенгази для подавления исламистского мятежа.

Во-вторых, мы наладили работу надежного дипломатического канала и контактировали с серьезными ливийскими партнерами, тесно связанными с Каддафи. Как и на переговорах с Индиком, ливийскую делегацию возглавлял Мусса Кусса – один из главных помощников Каддафи. Высокий, худой, с непроницаемым лицом игрока в покер, Кусса изучал социологию в штате Мичиган, а потом, после возвращения в Ливию в конце 1970-х гг., занимал там ряд высоких постов в разведке, выполняя работу, весьма далекую от занятий академической наукой в Америке. Куссу сопровождали двое других высокопоставленных ливийских дипломатов – Абделати аль-Обейди и Абдель Рахман Шалгам. С самой первой встречи осенью 2001 г. я понял, что Кусса и его коллеги – очень осторожные, но квалифицированные дипломаты, заинтересованные в прогрессе на переговорах. Правда, они вечно опасались, что мы скрываем от них свои истинные намерения и что их капризный босс выкинет какой-нибудь очередной фортель. На той первой встрече мы предложили Куссе нечто вроде сценария, в котором были подробно перечислены наши ожидания и возможные ответные шаги. В течение следующих нескольких месяцев мы провели долгие часы, обсуждая сложные вопросы на двусторонних встречах, а также на трехсторонних совещаниях с участием британцев. Шаг за шагом мы согласовывали формулировки и условия выполнения обязательств. По мере продвижения росло наше доверие друг к другу и налаживались личные отношения.

В-третьих, успеху способствовала превосходно налаженная и согласованная работа разведки – наших коллег из ЦРУ и Ми-6. Мы тщательно контролировали шаги Ливии, свидетельствующие об отказе от террористической деятельности, включая нашумевшее изгнание печально известного палестинского террориста Абу Нидаля и менее заметный разрыв финансовых и учебных связей с другими террористическими группировками. Мы также были в курсе не столь радующих настойчивых усилий ливийцев в области развития программ, касающихся химического и ядерного оружия, в частности, их контактов с учеными из бывшего СССР и сетью А.К. Хана[86] в Пакистане. Осенью 2003 г. американская разведка помогла предотвратить передачу технологии обогащения урана А.К. Ханом в Триполи. В результате нам удалось убедить Каддафи отказаться от оружия массового поражения – он наконец понял, что ему больше не удастся нас обмануть. Кроме всего перечисленного, большим подспорьем была и угроза применения силы в случае, если дипломатические усилия потерпят неудачу. Эта угроза подкреплялась примерами Афганистана в 2001 г. и Ирака в 2003 г.

К началу весны 2003 г. Кусса согласился подтвердить принятие ливийцами условий по Локерби, выдвинутых нами 10 лет назад. Все это время адвокаты семей жертв теракта вели переговоры с ливийцами о компенсации. Той весной на нескольких тяжелых встречах с семьями погибших я информировал их о наших успехах и подчеркнул, что мы будем продолжать работать до тех пор, пока не решится вопрос о компенсации. Обсуждение этой темы в администрации было одним из самых изматывающих за все время моей работы. Унылый, стерильно-холодный конференц-зал Госдепартамента, в котором проходили встречи с семьями погибших над Локерби, только заставлял сильнее чувствовать боль собравшихся за столом людей. Никакие слова и никакая компенсация не могли вернуть им близких и искупить убийство такого количества невинных пассажиров, среди которых было много американских студентов, летевших домой, в США, на каникулы после окончания семестра. Никакие выражения сочувствия и рациональные дипломатические объяснения не могли унять скорбь и гнев этих людей, и я хорошо это понимал. На одной из встреч той весной разъяренная мать одной из жертв теракта крикнула, чтобы я «катился к черту со своими ливийскими друзьями», но большинство семей погибших благодарили нас за наши усилия и понимали, что не все в наших силах. К сожалению, у нас действительно не было возможности добиться большего. В августе адвокаты договорились о компенсации семьям погибших общим объемом $2,7 млрд – $10 млн за каждого погибшего.

Одновременно мы начали продвигаться вперед и в решении проблемы оружия массового поражения. Во время каждой нашей приватной беседы в предыдущие полтора года я напоминал Куссе, что нормализация отношений с Ливией станет возможной только после того, как будет решен этот вопрос. Он не пытался отрицать, что Ливия развивает программы производства ядерного и химического оружия, а я ясно давал понять, что у нас есть убедительные доказательства этого. Для нормализации отношений с США Ливия должна была принять быстрые, серьезные и конкретные меры, нацеленные на отказ от оружия массового поражения и программ производства современных ракетных установок. Я всегда подчеркивал, что у нас нет никаких скрытых намерений в этой области – мы не стремились к смене режима в Ливии, но были серьезно заинтересованы в том, чтобы страна сделала стратегический выбор в пользу отказа от оружия массового поражения. На примере переговоров по Локерби мы продемонстрировали, что выполним свою часть сделки, если ливийцы выполнят свою. В тот момент Каддафи, в другое время предпочитающий идти нам наперекор, смог воспользоваться моментом, чтобы укрепить свое положение, отказавшись от оружия массового поражения, которое в новой, более опасной ситуации, сложившейся после событий 11 сентября, лишь навлекло бы на его голову неприятности. Кусса сообщил мне, что, по его мнению, Каддафи все больше проникается этой логикой, тем более что он начал больше доверять Америке, поскольку мы сдержали свое слово на переговорах по Локерби. На полях встречи в Лондоне 11 марта 2003 г., после того как Кусса наконец подтвердил принятие условий по Локерби, он конфиденциально сказал мне, что Каддафи «готов к решительным шагам» в вопросе об отказе от оружия массового поражения[87].

В том же месяце Сейф аль-Ислам, сын Каддафи, получивший образование в Лондоне, послал почти такой же сигнал Ми-6. Он сказал, что его отец хочет «положить конец недоразумениям». Под сильным давлением британского премьер-министра Тони Блэра президент Джордж Буш – младший согласился послать Стива Кейпса, высокопоставленного сотрудника ЦРУ, в Лондон, чтобы тот совместно с представителями британской разведки продолжил переговоры с Сейфом и Куссой. Осенью запрет на оружие массового поражения в Средиземноморском регионе наконец убедил Каддафи, что пришло время тронуться с места. После последнего раунда переговоров в декабре он принял наши условия и 19 декабря объявил об отказе от оружия массового поражения. Это был серьезный успех Буша и Блэра в период, когда контролировать ситуацию в Ираке становилось все труднее.

В следующем году я трижды побывал в Ливии, чтобы убедиться в точном выполнении наших условий. Ливийцы неоднократно подчеркивали, что твердо намерены соблюдать свои обязательства. Как и следовало ожидать, они очень чувствительно относились к формулировкам,