Идущая к солнцу - Татьяна Купор

– Ты о чем?

Но Марьяна не слышала:

– И, несмотря ни на что, за все это время не сказал мне ни одного плохого слова. Если бы я не была с ним знакома, никогда бы не поверила, что такие люди существуют. Понимаешь, я его бросила, наговорила кучу гадостей, а потом предала. Да, испортила ему всю жизнь! А если он в курсе, то почему не выгоняет меня? Не пытается обличить?

– О чем ты говоришь? – с недоумением перебила Кристина. – В чем он должен тебя подозревать?

– Я же видела, как он борется с этой болезнью, видела, как мучается, как хочет жить... И это я, я во всем виновата! – Марьяна подняла на нее глаза – в них читался леденящий страх. Кристине стало не по себе. – А он верит в меня. Верит, что я раскаюсь. А я не раскаиваюсь, нет! Потому что сижу здесь и жду, что мне скажут, хотя могла бы, наверное, пойти в полицию и все рассказать!

Она рассмеялась и тут же замолчала. Сжала пальцы в кулак и снова разжала. Кристина нахмурилась:

– Не пойму, в чем ты виновата? Можешь нормально объяснить?

Марьяна резко поднялась и, подойдя к двери, плотно закрыла ее. Потом вернулась на место и потерла виски. Лицо ее перекосила страдальческая гримаса.

– Ты когда-нибудь слышала о Большом боссе?

Кристина поежилась и напряженно посмотрела на собеседницу. Та выгнула бровь:

– Значит, слышала. И, наверное, знаешь предысторию. В общем, босс придумал план: не просто убить, а сделать это так, чтобы все выглядело естественно. Ну конечно, у музыканта онкология, так сложилось, никто никогда не узнает, что все было спланировано заранее... И когда Алекс решил стать донором, босс просто этим воспользовался. По его приказу к здоровой печени трансплантировали часть больной, а когда тот спохватился, было уже поздно.

Кристина охнула и бессильно откинулась на спинку кресла. Хотелось оглохнуть, чтобы не слышать, никогда не узнать обо всем этом кошмаре. Но Марьяна, путаясь и запинаясь, продолжала:

– Только босс не представлял, какая сильная воля у Алекса. Не рассчитывал, что он протянет так долго. Два года. Для кого-то пустяк, а для него – почти целая жизнь... Поэтому он и решил порвать с тобой – хотел защитить. Понимал, что уже не жилец, а у тебя еще все впереди... Ты – единственное, что у него осталось, а ведь босс не преминул бы добраться и до тебя. И Алекс ушел. Я знала причину, другие – нет. Но никто не стал расспрашивать. Хотя нет, не только я. – Она сдвинула брови, припоминая. – Николя вскоре догадался о его болезни, я слышала, как они говорили... И в самые сложные моменты он всегда поддерживал Алекса.

Кристина чувствовала непреодолимое желание вцепиться мерзавке в горло. Значит, она знала, что случится с Алексом и молчала! А сейчас рассказывает, как все произошло, и ждет... сочувствия? Понимания? Скандала? Или просто хочет облегчить душу?

– Какая же ты!.. – Она не договорила, потому что вид Марьяны поразил ее. Осунувшееся, худое лицо показалось восковым, каким-то неестественным. Глаза беспокойно бегали, пальцы не находили покоя. Вся она была, как струна, натянутая до предела, готовая оборваться в любой момент. В потускневшем взгляде плескалась паника. Проигнорировав ее возглас, женщина продолжала:

– Он работал на износ. Без отдыха, почти без перерыва, старался успеть записать побольше песен. Работал даже во время химиотерапии. Терял сознание, пил обезболивающие и все равно делал свое дело. А босс продолжал злиться. Особенно взбесил его последний клип группы. Ты, наверное, его видела, да? Алекс там с толстым слоем грима и в парике. Снимает медицинскую повязку и поет, что еще погремит костями... – Она запнулась и провела ладонью под глазами, вытирая слезы. – К сожалению, лечение не помогло. Алекс решил не продолжать. Перевел деньги в больницы для онкобольных и уединился здесь, потому что пресса буквально начала его преследовать. Состояние у него пока стабильное, но ты же понимаешь, что смерть... неизбежна. – Марьяна сделала паузу и глубоко вздохнула. – Знаешь, ему постоянно приходят письма с благодарностью от родственников тех детей, которые смогли выкарабкаться. Телефон разрывается от звонков. Я смотрю, как он угасает... И ненавижу себя! Ты знаешь, каково это – каждое утро просыпаться и чувствовать к себе отвращение? Казалось бы, у тебя есть все, но это все тебе не нужно, потому что ты потеряла главное...

Она не договорила. Слова повисли в воздухе, в гостиной воцарилась тягостная тишина. Кристина чувствовала себя совершенно разбитой и загнанной в угол. В душе ощущалось такое опустошение, что не было сил злиться. Она смотрела на ассистентку Алекса и понимала: сейчас Марьяна впервые сорвала маску притворства и предстала такой, как есть – одинокой, раскаявшейся грешницей, всю жизнь гнавшейся за богатством, но в этой гонке потерявшей все светлое, что было в душе.

Послышался короткий звонок телефона. Сняв трубку, Марьяна молча выслушала то, что сказали, и положила ее обратно на рычаг.

– Алекс проснулся. Уговори его поесть, хотя бы немного.

Кристина кивнула. Она чувствовала, что начинает падать в колодец отчаяния, – холодный, темный колодец, в котором не было дна. Александр уходит. Уходит навсегда. И она ничего не может сделать, она не в силах это остановить!

«Нет, нельзя сдаваться! – приказала себе девушка, остановившись у двери. – Нельзя показывать свою скорбь! Господь дал нам возможность провести последние дни вместе, и нужно сделать эти дни радостными и счастливыми. Алекс должен уйти легко, он должен знать, что его любят!»

И Кристина приложила все силы, чтобы облегчить ему страдания.

Они много читали вместе, потом обсуждали прочитанное, Алекс делал зарисовки к особенно интересным сценам. Не забывали и о Библии – он объяснял ей непонятные моменты и, казалось, совсем забывал о том, что безнадежно болен. Она видела улыбку на его губах и понимала, что Александр уже давным-давно готов к смерти и принимает ее как должное. Эти отрывки из Библии больше нужны были ей, чтобы смириться, отпустить Александра и философски принять его уход. Понять, что смерть – это не конец, а всего лишь переход. Переход в другую жизнь, лучшую и вечную... Очень страшно было его отпускать в эту вечность. Одно дело – не видеться, не общаться, но знать, что любимый человек жив. Другое – понимать, что его уже нет, что он остался лишь в памяти и на фотографиях... Кристина боялась представить, что будет, когда Алекс умрет.

Дни проходили, его альбом становился все толще. Каждый лист мог рассказать, чем были заняты его мысли в тот или иной момент. Все рисунки дышали счастьем, на них изображалось все то светлое и радостное, что может отыскать каждый вокруг себя, если посмотрит по сторонам.

Кристина часто наигрывала ему что-нибудь на фортепиано, которое стояло в соседней комнате, а Александр сидел в инвалидном кресле и смотрел на нее с легкой улыбкой.

– Помнишь, как ты меня учил? – спрашивала она, перебирая клавиши.

– Помню, – мечтательно отзывался он.

И Кристина начинала наигрывать разные мелодии, замечая, что Алекс слушает с закрытыми глазами.