Подсказчик - Донато Карризи

Не нужно было даже отвечать на звонки, чтобы понять: обнаружена третья девочка.

Семья Кобаши — отец, мать и двое детей: мальчик четырнадцати лет и девочка двенадцати — проживали в престижном комплексе Капо-Альто. Шестьдесят гектаров земли, утопающей в зелени, с бассейном, манежем, полем для гольфа и конным клубом, находились в распоряжении владельцев сорока вилл, входивших в его состав. Пристанище высших слоев буржуазии, в большинстве своем высококвалифицированных врачей, архитекторов и адвокатов.

Двухметровая стена, разумно замаскированная под живую изгородь, отделяла этот райский уголок для избранных от остального мира.

Комплекс охранялся круглосуточно. Семьдесят камер видеонаблюдения по всему периметру и подразделение внутренней охраны гарантировали безопасность жильцов.

Кобаши был дантистом. Высокий уровень дохода, «мазерати» и «мерседес», стоявшие в гараже второго от вершины горы дома, яхта под парусом и завидная коллекция вин в подвальном помещении.

Его жена занималась тем, что воспитывала детей и обставляла дом редкостными и дорогими предметами.

— Они отдыхали в тропиках три недели и вернулись домой только вчера вечером, — объявил Стерн, едва Горан и Мила добрались до виллы. — Причиной таких каникул как раз и стала история похищенных девочек. Их дочь примерно того же возраста, вот они, поразмыслив, и решили отправить в отпуск прислугу и немного сменить обстановку.

— А где они сейчас?

— В гостинице. Мы поселили их там по соображениям безопасности. Жене потребовалась пара пузырьков валиума. Мягко говоря, они слегка не в себе.

Последние слова Стерна были направлены на то, чтобы заранее подготовить и Горана и Милу к ожидавшему их зрелищу.

Дом больше не был домом. Теперь он назывался «новым местом расследования». Примыкающая к нему территория была полностью окружена лентой, сдерживавшей любопытство соседей, которые столпились возле нее с намерением узнать о случившемся.

— По крайней мере, журналисты сюда не доедут, — заметил Горан.

Они шли по лужайке, отделявшей усадьбу от улицы. В ухоженном саду, где летом госпожа Кобаши собственноручно выращивала сортовые розы, на клумбах красовались великолепные зимние растения.

В дверях стоял полицейский и впускал в дом только тот персонал, который имел особое разрешение. Здесь уже были и Крепп, и Чанг со своими оперативными группами. Незадолго до того, как Мила и Горан собирались переступить порог дома, старший инспектор Роке уже покинул виллу.

— Невозможно представить… — сказал он, прикрывая рот платком. — Эта история с каждым разом принимает все более ужасный оборот. Как бы хотелось, чтобы мы смогли наконец положить конец этой резне… Господи, они всего лишь дети! — Это излияние, казалось, было абсолютно искренним. — Кроме того, жители уже недовольны нашим присутствием и всячески пытаются воспользоваться своими знакомствами в высоких кругах, чтобы выставить нас отсюда как можно быстрее! Вы понимаете? Вот и сейчас я буду звонить чертову сенатору, чтобы заверить его в том, что мы поторопимся!

Мила пробежалась взглядом по небольшой толпе жителей, сгрудившейся на лужайке перед домом. Это был их частный кусочек рая, и всех остальных они воспринимали как оккупантов.

Но в углу рая неожиданно открылись ворота в ад.

Стерн передал им баночку с камфорой, чтобы смазать ноздри. Мила дополнила ритуал предъявления смерти бахилами и латексными перчатками. Полицейский у двери посторонился, чтобы впустить их.

У входа все еще стояли чемоданы с вещами и пакеты с сувенирами. Самолет, перенесший семью Кобаши из солнечных тропиков в этот леденящий февраль, приземлился около десяти часов вечера. Затем на машине они доехали до дому, чтобы вновь окунуться в старые привычки и комфорт дома, который, однако, больше не будет по-прежнему уютным.

Прислуга вернется после отпуска только послезавтра, таким образом, они в числе первых переступили этот порог.

Ужасное зловоние отравляло воздух.

— Именно это и почувствовали Кобаши, как только открыли дверь, — неожиданно произнес Горан.

«Одно-два мгновения они в недоумении спрашивали себя, что бы это могло быть, — подумала Мила. — Затем включили свет…»

В просторном зале перемещались специалисты из криминальной полиции и команда судмедэксперта, координировавшие свои движения, словно по велению невидимого и загадочного хореографа. Пол из дорогого мрамора безжалостно отражал свет галогеновых светильников. В обстановке дома мебель ультрасовременного дизайна соседствовала с антикварными предметами. Три дивана из замши цвета пыли образовывали квадрат перед огромным камином розового цвета.

На диване, что стоял посредине, сидел труп девочки.

Ее глаза были открыты — голубые в крапинку. И она смотрела.

Этот застывший взгляд был единственным, что в опустошенном лице девочки еще оставалось человеческого. Процессы разложения находились в самой поздней стадии. Отсутствие левой руки придавало трупу несколько наклонное положение. Тело словно вот-вот должно было сползти на бок.

На девочке было платье в голубых цветах. Судя по швам и покрою, оно было сшито в домашних условиях и, по всей вероятности, в соответствии с ее размером. Мила заметила выглядывавший из-под платья краешек белого чулка, а также застегнутый на талии на перламутровую пуговицу атласный пояс.

Девочка была одета как кукла. Сломанная кукла.

Мила не смогла смотреть на это дольше нескольких секунд. Она перевела взгляд на лежавший между диванами ковер с персидскими розами и разноцветными разводами. У нее возникло ощущение, будто эти фигуры шевелились. Мила пригляделась получше.

Ковер был полностью покрыт мелкими насекомыми, которые кишели, забирались друг на друга.

Мила инстинктивно поднесла руку к ране в плече и сдавила ее.

Любой стоящий поблизости наверняка подумал бы, что ей очень больно. Но все было как раз наоборот.

Как обычно, Мила искала в боли утешения.

Болевой приступ был кратковременным, тем не менее он придал девушке сил, чтобы продолжать оставаться зрителем этого кошмарного представления. Насытившись болью, Мила опустила руку. Она услышала, как доктор Чанг говорил Горану:

— Это — личинки Sarcophaga carnaria. Их биологический цикл очень скоротечен, если, конечно, они находятся в тепле. Эти существа необыкновенно прожорливы.

Мила понимала, о чем говорил врач, поскольку расследуемые ею случаи исчезновения людей зачастую заканчивались обнаружением трупа. Требовалось не только произвести милосердный ритуал опознания, но и куда более прозаичный, связанный с установлением даты смерти.

В разложении трупа, в зависимости от его фаз, принимают участие разные виды насекомых, особенно если тело остается непогребенным. Так называемая «трупная фауна» делится на четыре группы. Каждая из них выступает на определенном этапе видоизменения трупа, которую органическая ткань претерпевает после наступления смерти. В зависимости от биологического вида насекомого можно установить момент наступления смерти.