Страшный советник. Путешествие в страну слонов, йогов и Камасутры (сборник) - Алексей Шебаршин

– Я-то тебя ни в чем не обвиняю, – сказал раджа. – Бог знает, правда ли то, что говорят о тебе некоторые люди, однако против вас есть несколько свидетелей, и я обещал их выслушать и принять решение по вашему делу. Ведите сюда свидетелей! Пусть они выступят по очереди: мы хотим, чтобы все слышали их слова.

Только тогда я заметил среди толпы царедворцев, окружавшей трон раджи, человека удивительного облика – с белой кожей, рыжими усами и бородой и с голубыми глазами. Я немедленно признал в нем англичанина и ощутил новый прилив страха, ибо мне было хорошо известно, что англичане начали в своих владениях успешную борьбу с моими братьями. Теперь, видно, они решили добраться до нас и во владениях раджи Джалоне, которые должны были вскоре отойти под власть английской короны. В зале наступила тишина, и я почувствовал на себе взгляды сотен глаз.

Я посмотрел на отца, чтобы узнать, как он держится в эту страшную минуту, но в его ответном взгляде я не увидел и проблеска надежды, ибо его обычная твердость и сила явно оставили его. Он выглядел как сознавшийся во всем преступник, хотя допрос еще и не начался. Он смотрел на меня каким-то странным, отрешенным взглядом, в котором читались страх и безразличие одновременно. Мне стало нестерпимо жаль отца, ибо его благородный, достойный вид никак не вязался с тем положением, в котором он сейчас оказался. Я отвернулся от него и увидел, как в зал вводят какого-то человека, при виде которого у меня сжалось сердце, будто мне прочитали смертный приговор. Раньше я никогда не упоминал о нем: его звали Сурадж, и он долгие годы сопровождал нас в наших походах – сначала как разведчик, а потом как душитель. Он знал о нас абсолютно все и не преминул выложить историю наших похождений, не прибавив и не убавив ровным счетом ничего. Он вызвался показать все те места, где мы хоронили наши жертвы, сообщил, сколько добычи нам досталось в каждом случае, и закончил свои показания, назвав отца и меня главнейшими предводителями в этой части Индии, по первому зову которых являлись сотни самых отпетых тхагов со всей страны. Он потребовал, чтобы я опроверг его показания, если смогу, но я молчал, ибо он сказал правду и я никак не мог собраться с силами, чтобы дать достойный отпор. Пока я стоял, пораженный страхом и нерешительностью, он с великой злобой напустился на моего отца.

– Посмотри на него, раджа! – вскричал Сурадж. – Взгляни на этого убеленного сединами убийцу! Он совсем старик, которому, кажется, только и осталось дел в этой жизни, что возносить молитвы Аллаху, думая лишь о вечности, в которую ему скоро предстоит понизиться! Так нет же! Всего лишь два месяца назад он вернулся из нового похода, нагруженный добычей, которой этот старый негодяй разжился, убив одного из твоих подданных, о раджа! Его знали и уважали все твои подданные, и я представляю, какое горе охватит все его многочисленное семейство, которое сейчас узнает о его ужасной судьбе.

– Один из моих подданных?! – взвизгнул раджа на весь зал. – Не может быть! Говори скорей и ничего не бойся!

– Я не знаю страха, раджа, иначе осмелился бы я давать показания против этого чудовища? Слушай же! Ты знаешь Джасванта Маля, одного из самых богатых менял во всем Джалоне?

– Конечно, знаю! Не хочешь ли ты сказать, что…

– Лучше спроси его! – грубо ответил Сурадж и с жестокой ухмылкой глянул на отца. – Или нет, вели ввести другого свидетеля, который видел все своими глазами. Меня не было тогда на месте преступления, и сам я ничего не видел, но могу сказать одно: пусть все родные и близкие Джасванта Маля, которые думают, что он мирно поживает себе в городе Сагар, обреют в знак траура усы и голову и восплачут о нем, ибо его уже нет на этом свете. Да, он мертв, и именно этот старец, стоящий теперь перед тобой, преспокойно наблюдал за тем, как наш Джасвант бьется в конвульсиях, удушенный платком убийцы.

По всему залу прокатился гул голосов, повторяя одно и то же: «Джасвант Маль убит!». Больше всех был поражен раджа – он сидел на троне с таким видом, будто разум выскочил из его головы вон, и, наматывая на палец свой длинный ус, лишь шептал в великой растерянности: «Отца его!.. Деда его!.. Возможно ль!!!». Наконец он пришел в чувство.

– Значит, ты не видел, как убивали Джасванта Маля? – спросил он у свидетеля.

– Нет, махараджа, повели привести сюда Бодхи, и он все расскажет!

«Бодхи! Теперь нам точно конец!» – подумал я. До того, как было объявлено это имя, я не терял надежды, что можно попробовать отвести обвинения в убийстве менялы, раз его не видел Сурадж, но Бодхи – горе нам! – он был тогда вместе с отцом и по его приказу вырыл могилу для Джасванта Маля.

– Подать сюда этого Бодхи! – крикнул раджа.

Звеня кандалами, в зал вошел Бодхи. Увидев меня и отца, связанных и в руках стражи, он встал, как громом пораженный, и с ужасом воззрился на нас. Бодхи знал моего отца много лет. Отец был всегда очень добр к нему, доверял и поручал ему самые важные дела, относясь к Бодхи почти как к родному сыну, хотя тот и был индусом. Лицо Бодхи исказила судорога, которая отразила борьбу в его душе между страхом за свою жизнь и любовью к нам. Прежде чем он успел сказать что-либо, к нему обратился раджа.

– Несчастный убийца! Мы оставили тебе жизнь при том условии, что ты скажешь нам правду и разоблачишь все до единого преступления, в которые ты был вовлечен вместе с остальными! Об этом просили меня англичане, но имей в виду, что если ты вздумаешь врать, то я прикажу привязать тебя к ноге разъяренного слона, которого я пущу погулять немного по двору. Ты понял меня? Привести слона! – закричал раджа. – Приготовьте цепи! Клянусь, скоро слону придется хорошенько потрудиться! Ну, сын греха, теперь ты скажешь нам – убит ли Джасвант Маль?

В зале опять воцарилась гробовая тишина. Мой отец с отчаянием смотрел на Бодхи, от слов которого зависела теперь его жизнь. Под его взглядом Бодхи задрожал всем телом, на лице его проступили крупные капли пота, а на лбу вздулись голубые прожилки.

– Говори, Бодхи! – обратился еле слышно отец к Бодхи, силясь улыбнуться ему. – Скажи радже, что его бедный слуга, старый Исмаил, ни в чем не повинен.

– Молчать! – рявкнул раджа. – Забейте ему кляп в рот, если он вякнет хоть еще одно слово. Господин Слиман! (Раджа обратился к англичанину.) Передайте моим дорогим английским друзьям, что мы умеем вершить правосудие при нашем дворе. Где же слон? Бодхи! Взгляни последний раз на небеса и землю, ибо больше ты их не увидишь. Я не собираюсь ждать долее!

Любовь к моему отцу пересилила страх, и Бодхи сказал ясно и твердо:

– Да стану я вашей жертвой, махараджа! Я мог бы рассказать вам о многом, но об этом убийстве мне действительно не известно ничего!

– Он лжет! – крикнул первый свидетель, Сурадж. – Он был вместе с джемадаром Исмаилом, видел все, но не хочет говорить!

– Ты слышал? – свирепо спросил раджа. – Ты точно достоин смерти, но я дам тебе последнюю возможность сознаться, прежде чем досчитаю до десяти. Один, два, три…

– Дурак! – крикнул Сурадж. – Зачем ты жертвуешь своей жизнью ради людей, которых сейчас все равно казнят!