Подарок коллекционера - М. Джеймс

в этот раз, который, я уверена, вероятно, будет последним.

Я откидываюсь назад, держа его за руку.

— Я не оставлю тебя, — обещаю я. — Я буду сидеть здесь всю ночь, если придется. Я не… я не хочу, чтобы ты был один.

Прежде чем я могу остановить себя, я наклоняюсь и целую его еще раз. Я даже не уверена, что он все еще дышит… и вдруг я чувствую, как его губы приоткрываются под моими, когда он втягивает воздух, его тело напрягается под моими прикосновениями. Его глаза открываются, стеклянные, лихорадочно-голубые, расширяющиеся, когда он видит меня тут.

— Ноэль?

26

АЛЕКСАНДР

Я не уверен, сплю ли я или у меня бред, вызванный лихорадкой. Все, что я знаю, когда смотрю сквозь жгучую дымку на ее красивое, изящно округлое лицо, думая, что она не может быть настоящей.

Я помню сны о том, как она целовала меня, шептала, что любит меня, и умоляла вернуться к ней. Должно быть, это были сны, потому что Ноэль ушла. Она вернулась в Лондон к своему брату.

Она ушла от меня. У нее не было выбора.

Но я могу поклясться, что вижу ее сейчас, нависающую надо мной, как призрак, с безумным и обеспокоенным лицом, когда она обхватывает мое лицо рукой.

— Александр?

Я втягиваю воздух, задыхаясь, и это кажется трудным. Все мое тело болит, вплоть до самых суставов.

— Это ты…

— Я здесь, — мягко говорит она, поглаживая меня по щеке. — Я действительно здесь, Александр. Я клянусь, это я. Тебе это не кажется.

Я с трудом сглатываю.

— Как долго…я…

— Думаю, несколько дней. — Она хмурится. — Ты был без сознания, когда я нашла тебя. Квартира…

Я вздрагиваю, вспоминая разрушения, которые я учинил, прежде чем отключился, больной и измученный, в библиотеке.

— Ты…вернулась?

— Да. — Ее ладонь, прохладная и мягкая, прижимается к моей щеке. — Я нашла тебя здесь.

— И ты…спасла…меня. Снова…

— Да. — Ее пальцы скользят вверх, перебирая мои волосы. — Сегодня Рождество, Александр. Я вернулась, чтобы убедиться, что с тобой все в порядке. И хорошо, что я это сделала.

— Твой брат…

— Все в порядке. Он в слишком шикарном отеле, за часть той фантастической суммы денег, с которой ты меня отослал. — Ее губы растягиваются в улыбке, ее пальцы скользят по моей щеке, вдоль подбородка. Я хочу, чтобы она никогда не переставала прикасаться ко мне, никогда больше не уходила. — Я не могла оставить тебя, пока ты был так болен. Я ходила туда-сюда.

Я качаю головой, не в силах поверить в то, что слышу от нее.

— Зачем тебе возвращаться снова? Зачем тебе оставаться?

Она мягко улыбается.

— Я думала, что раньше не знала, но теперь знаю. Любой посторонний человек, заглянувший бы сюда, подумал бы, что я сумасшедшая, но я… я люблю тебя. — Другая ее рука нежно касается моей, когда она произносит это, и на мгновение мне кажется, что я неправильно ее расслышал. Как такое возможно?

Но затем, когда я смотрю на нее, все еще не совсем уверенный, что это не сон, она говорит это снова.

— Я люблю тебя, — тихо повторяет она. — Другие могут видеть в тебе только монстра, Александр, но я вижу мужчину. Ты совершал ужасные вещи, это правда. Но я не верю, что это все, что у тебя есть, или даже что это вообще не ты. Я думаю, ты годами наказывал себя за то, в чем никогда не был виноват, позволяя этому разрывать тебя на части, пока не осталось ничего, кроме боли, которую ты пытался залечить совершенно неправильными способами. Но это была не твоя вина. Марго была не твоей виной. Все это проистекает из этого, и этого никогда не должно было быть. Тебе никогда не следовало винить себя.

— Это не имеет значения…

— Это так, — твердо говорит Ноэль. — Это твой шанс начать все сначала, Александр. — Ее рука обхватывает мою челюсть, ее пальцы так близко к моим губам, что я страстно желаю, чтобы она провела ими по моим губам. — Ты можешь сказать, что умер той ночью на кухне, и я вернула тебя к жизни. Мне все равно, как ты это оправдаешь, как ты простишь себя и начнешь все сначала. Пусть монстром будет тот, кто умер той ночью, а ты стань тем человеком, которым, я знаю, ты можешь быть.

Ее слова тяжелым грузом повисают между нами, проникают в меня, и я чувствую, как моя грудь сжимается от надежды, которую я боюсь испытывать.

— Мужчиной, достойным любви, ты это имеешь в виду?

Лицо Ноэль смягчается, и она качает головой.

— Нет, Александр, — шепчет она. — Ты всегда был таким. Вера в то, что ты не был таким, сделала тебя озлобленным. Ты можешь либо стать тем, кто сможет принять эту любовь без всех этих игр, ритуалов и правил, либо начать все сначала самостоятельно, но ты всегда был достойный этого. Но если ты готов попробовать, оставить все это позади, то здесь можете быть только ты и женщина, которая тебя любит.

Эта надежда снова вспыхивает в моей груди, на этот раз сильнее. Медленно, игнорируя боль и тяжесть, которая, кажется, тянет меня вниз, я поднимаю дрожащую руку, чтобы коснуться ее лица в зеркале того, как она касается моего.

— Под этой женщиной ты подразумеваешь себя?

Слова выходят медленно, запинаясь, но по лицу Ноэль расплывается мягкая улыбка, и в этот момент я уверен, что это самое прекрасное, что я когда-либо видел. Другая ее рука поднимается, прикрывая ту, что касается ее лица, и она кивает.

— Да, — шепчет она. — Да, я имею в виду себя. Я люблю тебя, Александр, и я имела в виду именно это, когда говорила это раньше.

— Я думал, что мне это приснилось.

Она тихо смеется.

— Нет. Я сказала это. Я боялась, что ты умрешь, и я думаю, ты был очень близок к этому. Я действительно люблю тебя. И я не хочу снова тебя покидать. Но…

В одно мгновение мне кажется, что надежда в моей груди превращается в лед.

— Но… — я позволяю слову затихнуть, мой голос срывается на нем.

— Это займет время, Александр. Нам потребуется время. Я должна знать, что могу доверять тебе. Мне нужно думать о своем брате, я не могу просто с головой окунуться во что-то. Но я…я хочу остаться здесь, в Париже. Я много думала об этом последние пару дней. В Лондоне для нас с Джорджи не так уж много хорошего. Мы можем начать все сначала. Для него, для меня и для тебя. Посмотрим, как можно повернуть ситуацию для нас. Мы попытаемся. Но я… — Она тяжело сглатывает, ее подбородок слегка вздергивается, как будто она мысленно отрепетировала эту речь и хочет быть уверенной, что она произнесет ее правильно. — Я должна