За пять минут до - Николай Бахрошин

Гаврилюк, внимательно слушавший водителя, невольно усмехнулся. Глыбообразный Палыч искренне верил всему, что показывали по телевизору. Он днями просиживал перед плазмой в приемной мэра, выбирая каналы патриотического направления. За границей Палыч никогда не был, поэтому мнение о Европах-Америках имел самое категоричное – там все плохо. Ведь не дураки же это снимают!

Мэра, в общем, его оптимистический патриотизм устраивает. Он соглашался, что снимают не дураки. Дураки смотрят.

Но – землетрясение… Действительно слишком… От предчувствия дурных новостей заныло под ложечкой.

– Повреждения, жертвы есть? – хрипло спросил Гаврилюк. Пора настраиваться на рабочий день. Который, по-видимому, обещает многое, но ничего хорошего.

– Есть, как не быть. Стены комплекса отдыха, что зять ваш, Игорь Владимирович, строит, – шофер из деликатности кашлянул, – обвалились к черту. С торгового центра, что на Марксистской, крышу снесло, придавило кого-то. На Летчика Попова тоже новый магазин обвалился, сложился, говорят, как карточный домик. Благо еще не открыли поутру, жертв вроде нет. На Энгельса новый трех-уровневый гараж так накренился, что автомобили, как семечки, сверху посыпались. Там теперь, говорят, хозяева собрались, матерятся хором и хотят идти к мэрии демонстрацией…

Гаврилюк болезненно хмурился. Торговый центр, магазин, гараж – все это тоже строило ОАО «Дорожник». Ну Игоряша, ну деятель – понастроил на соплях из картона! А с кого теперь спросят?!

Служебная «Волга» мэра тем временем миновала коттеджную зону и въехала в город. Мэр сразу увидел, что вокруг все наперекосяк. На тихих еще вчера улицах встревоженно суетились жители, зловеще хмурилось небо, по дорогам растекались потоки грязной воды, деревья, как на параде увечий, протягивали обломки веток. Где-то в стороне надрывалась полицейская сирена, густо поднимался высокий черный столб дыма. В ту сторону, как осы, пролетели сразу три пожарных машины, едва не задев его «Волгу». «Эмчээсники, мать их!..» – ругнулся водитель.

Да, если это еще не паника, то очень ее напоминает… Мэр видел, как перед капотом прошмыгнул через дорогу техник-смотритель Федька Зайцев, бывший вояка, с какой-то странной трубой под мышкой. Видел, как на балкон многоэтажки выскочила толстая баба в ночной рубахе в горошек (не поручиться, но похожа на бухгалтершу Анцифирову из «Водоканала») и принялась судорожно стягивать белье с веревок. Глянул в другую сторону – юродивый Мирон, известный побирушка, однокашник по филфаку трижды клятого зятя Игоряши (философы – сплошные бездельники!), оживленно скакал босиком посреди разлившейся морем лужи и показывал над головой два пальца. Рога? Намекает, придурочный?

Мэр помнил, в 90-х Мирон бросил свою филологию-философию и занялся бизнесом. Разбогател, разорился, потом разбогател еще больше, разорился еще сокрушительнее. Казалось бы, продолжай, богатей по новой, время такое. А он вдруг расплевался с семьей и подался в юродивые. Валял дурака около церквей, вещал, пророчил, предсказывал и, самое интересное, в авторитет вышел, слушают его. Сбывается, говорят. Видит чего-то там этакое. Бизнесменом был – полгорода общипал, а теперь – Мирон, божий человек… Чудны дела господни и еще более непредсказуемы…

Юродивый тоже заметил мэра в окне машины. Сплясал ему что-то в брызгах грязной воды, нахально похлопывая себя по заду. А это он на что намекает?..

Впрочем, ну его, не до него сейчас!..

Поднять! Мобилизовать! Не допустить! Пресечь! – лихорадочно и неопределенно метались мысли. А потом их сменила одна, отчетливая и горькая: все, пенсия! В лучшем случае. Подобного бардака губернатор ему не простит.

Господи, как же успел перевернутся город, пока мэр валялся… был занят общим руководством.

Палыч затормозил так внезапно, что зад казенной «Волги» занесло. Гаврилюк больно воткнулся носом в переднее сиденье. Открыл было рот – выругаться от души – и сам увидел причину: дорогу им преградил черный «мерседес». Почти воткнулся в их бампер решетчатой мордой.

– Ах вы, козлы ушастые! Вот я вам… – пробормотал Палыч, выскакивая из машины с апломбом личного водителя градоначальника.

Гаврилюк ощупывал нос и почти не смотрел в сторону автохамов – не по чину обращать внимание на мелкие дорожные происшествия. Поэтому пропустил момент, как Палычу дали в морду. Когда поднял взгляд, водитель уже летел. Недоуменная ряха цвета кирпича и стокилограммовая туша, заполошно взмахивающая руками в воздухе, – комичное, в общем, зрелище. Но мэр не успел ни удивиться, ни улыбнуться. Потому что уперся взглядом в невысокого человека в щегольском охотничьем камуфляже. Мгновенно узнал, поймал взгляд зеленых глаз с неуловимой знакомой странностью и так же быстро понял, что неприятностей у него до сих пор еще не было.

Вот теперь они начинаются!

* * *

Трое подошли к «Волге». Крепко сбитый малый бандитского вида, какой-то жуткий урод-громила, и самое главное – ОН! Север Семенович Закраевский, банкир, олигарх, референт министра и прочее. Человек, способный есть мэров на завтрак и закусывать губернаторами. Приемный сын покойного Семы Закраевского, тихий сирота, которого Гаврилюк когда-то беззастенчиво обобрал.

Да кто мог тогда предположить, что мальчик Север взлетит до кремлевских звезд?

Потом, понятно, видел по телевизору неоднократно. И всякий раз в животе нехорошо екало. А ну как большой человек вспомнит городского главу, отжавшего из его наследства пару миллионов зеленых денег? А ну как скажет – подайте-ка мне туда-сюда старика Гаврилюка, мы с ним будем в туда-сюда играть!

Он, правда, успокаивал себя мыслями, что дело прошлое, что Север (Север Семенович!), поди, в делах-заботах думать забыл про мэра провинциального городка. Олигарху эта пара миллионов – медь карманная… А тогда время такое было. Суровое было время, безжалостное! Дикий разбойник капитализм многим тогда сносил головы дубиной повального накопления, мысленно оправдывался Гаврилюк.

Перед собой-то он мог оправдаться. Вот про молодого олигарха ходили такие слухи, что лучше бы их вообще не слышать. Закраевского не обманывают! – утверждали знающие люди. И екало оно, до сих пор екало…

– Эй, дядя, выходи! – Широкоплечий малый нагло постучал по крыше машины.

Гаврилюк окаменело смотрел перед собой – делал вид, что полностью погружен в думы государственные. Он, между прочим, не комар чихнул, а тоже уполномоченное лицо – избранный глава градопоселения!

От растерянности ничего лучше не смог придумать.

– Эй, дядя, уснул там?!

– Вытащи его! – проскрипел урод-громила.

Малый все с той же бесцеремонностью рванул дверцу. Мэр словно бы очнулся, закрутил головой, сам выскочил из машины, расплылся в широкой улыбке:

– Север Семенович, глазам не верю! Дорогой вы наш, земляк вы наш драгоценный! Да какими судьбами такая радость?! Да что ж вы заранее-то… Уж мы бы вас встретили, как полагается! Уж мы бы вам хлеб-соль такую бы закатили…