Внутри ауры - Александр Андреевич Апосту

действительно, царствовала дикая природа. Создавалось впечатление, что товарняк пробирается через самую глубину тайги. Случись тут оказаться в другой ситуации, выбраться не было бы шансов. Маша начала копаться в пакетах с едой, планируя раздобыть всем завтрак.

— Ты не знаешь, когда следующая остановка будет?

— По моим расчетам, следующая заправка и досмотр должны быть в Варшаве. Беларусь мы проехали ночью. Как я и предполагал, серьезного контроля не было.

— Мы что, в городе тормозили? — ошеломленно уставилась на него девушка.

— Да, — подтвердил благополучно Антон, — в Минске ночью. Вы спали, я вас не стал будить.

— Охрана была?

— Формальная. Где-то вдалеке я пару человек видел. Белорусы же нам доверяют, поэтому вряд ли будут в бутылку лезть. Вот поляки уже да…

— Что делать будем?

— Укроемся между товарами и будем надеяться на чудо.

— Отличный план, — саркастично заявила Маша.

Девушка достала хлебцы, паштет, плавленый сыр, колбасу и принялась всем делать бутерброды. Высоты стены контейнера хватало, чтобы капризный ветер не задувал и не сносил творения. Тут замычал рядом Кирилл и после череды извиваний, оказался возле Маши. Угрюмое опустошенное лицо не выражало совершенно ничего, кроме презрения ко всему.

— Доброе утро, — осторожно сказала Маша.

— Доброе, — подавил Кирилл в себе негатив и положил начало борьбы с внутренним рецидивом болезни.

Маша разом все поняла и потянулась без слов поцеловать юношу, и тот беспрекословно ответил взаимностью.

— Кушать будешь?

Кирилл отрицательно покачал головой. От мысли о еде к горлу подступил тошнотворный ком, и кожа на лице становилось мертвецки бледной. Девушка под напором переживаний хотела еще задать вопросы, но вместе с тем понимала, что они излишни и лучше Кирилла пока оставить в покое. Она ему протянула бутылку с водой, а сама сосредоточилась на тщательном намазывании паштета на хлебец.

— Теперь и я проголодался, — в характерном оптимистичном расположении духа Антон перебрался к столу.

— Угощайся, — Маша протянула ему большую часть, чтобы труд не пропал зря.

— Спасибо. Очень вкусно. В столкновении с дикими условиями очень важно иметь полный запас сил. Неизвестно, что будет дальше.

Кирилл прилег на свое место и замер. Он понимал, что не существует определенных причин этому состоянию, у которого он каждый раз оказывался беспомощным заложником. Маша гладила его по руке, а затем решила перевести тему, чтобы разрядить сложившуюся обстановку.

— Антон, а как ты решился на такое большое путешествие?

— Я же рассказывал, — с аппетитом он пережевывал угощение. — Я и до этого обожал скитаться по миру, а тут родилась цель, и я стартовал… А расстояние тут уже не важно — тысячью километров больше, тысячью меньше…

— А как отреагировали твои родные: друзья, родители?

— Друзья у меня сейчас такие же, как и я. Все в разъездах кто где. А вот родители…

Маше на секунду показалось, что товарищ на секунду изменился в лице, в настроении промелькнула тоска.

— Знаете, ребят, — вернулся Антон к теме, понимая, что не сможет долго обходить больные точки, — это очень долгая история. Если у вас есть желание слушать, то я расскажу…

— У нас есть, конечно. Но если ты и сам готов поделиться с нами.

Кирилл утвердительно кивнул головой.

— Я расскажу, потому что не люблю что-то утаивать. Как говорится, проговорив проблему, ты решаешь ее для себя наполовину… В общем, я родился вторым ребенком в семье. Мама всю жизнь проработала учительницей пения, очень добрая и понимающая женщина. Отец — бывший военный, который рано ушел на пенсию. Первую половину жизни он проработал в тюрьме, вторую — на заводе. Сами понимаете, что характер у подобной личности закаленный, конкретный, в какой-то степени он даже беспринципный. Росли я, старший брат и младшая маленькая сестра в дисциплине и строгости. Но я не хочу сказать, что они были деспотами, скорее, выработали свою манеру воспитания, не лишенную при этом любви. Отец брал за хорошее поведение нас на рыбалку, за плохое — на бывшую работу посмотреть тюремный режим. Мама не лезла в дела отца и, стоило нам перейти черту совершеннолетия, доверила воспитание ему одному.

Так получилось, что мой брат сформировался в абсолютную копию отца: такой же воинственный и справедливый. Я же с самого детства оказался не таким. Если брать психологическую сторону, то я был мягче. Если брать физиологию, то у меня был творческий склад ума, а у них аналитический. С художественным романтичным мышлением мне пришлось уживаться хладнокровными материальными соображениями этого мира. Это я сейчас понимаю и могу объяснить суть, но тогда ни мне, ни отцу с матерью не было ясно, почему я родился как не от мира сего. Меня интересовало творчество других людей, окружающая природа, путешествия, и с присущим подростковому возрасту максимализмом я воспринимал все в штыки и провоцировал внутрисемейную вражду.

Поначалу их амбиции и наставления ограничивались лишь указаниями что мне делать, упреками и сравнениями с идеальным старшим братом. Из-за непризнания родителей я не мог сам определиться в своих вкусах: я то рисовал, то писал стихи, то сочинял музыку, в то время как старший брат, полностью уверенный в себе, поступил в военный университет. Родители гордились им и все больше гнобили меня и пытались переделать. Сейчас я понимаю, что их поступки обусловлены страхом за родное чадо, но тогда я поселил ненависть внутри себя и полностью отстранился.

Единственным моим другом была Алина. Ее дом располагался напротив моего, и мы дружили с самого детства. Она выслушивала меня и понимала. У нее была простая кристально чистая душа. Я думал, что из всего мира лишь одна она меня сможет понять. Спустя столько лет мы повзрослели и наши отношения перешли на новый уровень. Через призму шуток и подколов, оказалось, что мы с ней, действительно, испытываем друг к другу больше, чем просто дружескую симпатию. Мы понимали друг друга без слов, считывали настроение за долю мгновения. Наш союз стал единственной гордостью моих родителей. Мама постоянно счастливо твердила, что лучшей женой становится лучший друг.

Но разочарование отца во мне на этом не прекратилось. Его не отпускало чувство неудовлетворенности и стыда. Он продолжал издеваться и помыкать мной. Тогда я психанул и, не закончив школу, поступил в колледж. Мне необходимо было съехать от родителей и общежитие тогда казалось наилучшим вариантом. Там и начались первые тусовки, пьянки, опыты с легкими наркотиками и знакомство с разными субкультурами. Мы старались поддерживать отношения с Алиной, она незыблемо поддерживала меня во всем. Но моя разгульная свободная жизнь вышла из-под контроля, и я встретил Катю.

Она была подобна цветку. Яркая, притягивающая, открытая, зажигательная, умная. Мне она