Медные трубы Ардига - Владимир Михайлов

Что еще тут есть? Термометры; их целых два… нет, даже три. Все с двойной шкалой: Цельсий – Фаренгейт. О чем они хотят поведать? Тридцать два по Цельсию – скорее всего, температура воздуха за дверью или того, что его там заменяет. Нет, конечно, воздуха: не видно никакого предупреждающего знака на двери, значит, входить можно без специальной защиты – без дыхательного аппарата или противогаза. Зато есть белое изображение комбинезона с капюшоном: значит, работать там полагается в соответствующем костюме. Ну, работать там Лючана не собиралась, только взглянуть – хоть одним глазком для начала…

Ладно, что нам дает второй термометр? Опа-на. Сто восемьдесят по Цельсию. Это уже не ртутный датчик и не спиртовой. Тут уже работает кваркотроника. Тогда что же на третьем? Неожиданность: минус два. То есть нечто нагревается под относительно небольшим давлением, потом оно, – а может быть, как раз и что-то совсем другое – охлаждается ниже точки замерзания. Примечательно, что нет предупреждения о радиоактивности. Идет какой-то, надо полагать, чисто химический процесс. Или, скажем… Нет. Пока ничего говорить не станем. Но это просто необходимо увидеть своими глазами. Иначе можно просто лопнуть от любопытства.

«Ну что же, девушка? – мысленно спросила Лючана саму себя. – Вперед?» И сама себе ответила: конечно же, вперед и только вперед!

Она коротко вздохнула. Понимала, что переходит некую грань: до сих пор она имела лишь статус подозреваемого, а с этого мгновения станет уже активно действующим противником. И если раньше была достойна только слежки, то, как только окажется в этом помещении, к ней уже при обнаружении применят, быть может, и огонь на поражение. Не станешь же уверять, что ты хотела только посмотреть. Да, разумеется, все верно. И все же…

Все же – таким мыслям и эмоциям хорошо предаваться после того, как конкретная сиюминутная задача решена. В данном случае – когда дверь будет открыта. Но здешние хозяева позаботились о том, чтобы пользоваться проходами было не так уж просто. Правда, на сей раз добраться до платы замка было несложно, однако схема оказалась совсем другой, и несколько минут ушло на то, чтобы разобраться, где и что замкнуть, а где нарушить контакт. Дальше думать она не стала. Пальцы уже работали сами собой – былой опыт, казалось накрепко забытый, восстанавливался и преображался в действия как бы вовсе без участия сознания. Мысли же текли вяло, не то чтобы совсем посторонние, но имевшие к делу лишь косвенное отношение. «Этот Идо, наверное, мелкая сошка, иначе у него имелся бы универсальный ключ, начальство не сует свои физиономии в идентификаторы, а пользуется маленькими коробочками с какой-то немыслимой кваркотроникой, которая мигом отмыкает любой запор. Приходилось видеть такую у Иваноса, Ра не успел заслужить подобную привилегию. А вот была бы подобная коробочка у Идо, перешла бы ко мне вместе с его одеждой. Вообще-то странно: как-никак служба безопасности, а у этих ребят, как правило, есть допуски во все помещения объекта, охраняемого ими, в том числе и самые секретные. Но, похоже, здесь уровень секретности повыше – что же тут за кухня такая?»

Мысли прервались. Дверь коротко проворковала, а в следующую секунду послушно ушла в переборку. Лючана победно усмехнулась. Вот так мы с вами обходимся, мои милые!

Она шагнула вперед и оказалась в неярко освещенном тамбуре – примерно таком, как кабина лифта на четверых. Напротив другая дверь, с теми же приборами и таким же запором. Еще раз – вперед!

Лючана прикрыла за собой дверь. Сразу потемнело, свет снаружи перестал попадать в тамбур. Так. Это действие первое. Сейчас будет и второе: внутренняя откатится, или поднимется, или…

Но никакого «или» не произошло. Вторая дверь отворяться не пожелала.

Лишь коротко недовольно хрюкала, давая понять, наверное, что попытки переупрямить ее затеяны с негодными средствами.

Пришлось показать второй двери спину, чтобы вернуться в коридор. Предпринять, так сказать, тактическое отступление.

Но и оно оказалось невозможным – просто потому, что с этой стороны, изнутри, в двери оказался второй замок, неожиданный. В темноте его было не то что не одолеть, но даже не найти. Отсюда дверь была гладкой пластиной. Не более того.

Мышеловка. И даже без признаков сыра.

Приплыли.

Пробираться по сужающейся горловине становилось все сложнее: обломки и обрывки мягких зеленых растений, еще недавно ловивших на поверхности солнечные лучи, чем дальше, тем более плотной массой забивали проход; вскоре протиснуться стало и вовсе невозможно, приходилось прорываться, отгребая, отпихивая зеленый лом себе за спину и стараясь при этом сохранить унискафы в целости и сохранности. Я подумал, что в случае какой-нибудь неприятной неожиданности ни быстро отступить, ни даже хоть как-то сманеврировать не удастся: свободного пространства вокруг просто не оставалось. Но сокамерник мой, этим обстоятельством, видимо, не смущенный или, во всяком случае, не показывавший вида, что обстановка его беспокоит, только и делал, что подгонял:

– Да не спи ты! Шевелись, шевелись! Надо успеть. Если из этой кишки не вылезем, пока он еще не начал молоть, то я за нашу жизнь не дам ни гроша. Так что вкалывай по полной и еще добавь!

Приходилось добавлять, поскольку что бы там ни говорил сосед, но мне и самому представлялись возможные варианты продолжения, и если в нашу пользу был только один, то против – самое малое с полдюжины. Не так-то просто было эти полдюжины нейтрализовать, и причина крылась не только в наших физических возможностях: силенок у наших костюмов хватало и энергии пока еще имелось в достатке, но ход этот менее всего напоминал проторенную, хорошо укатанную дорогу. Первым препятствием, у которого пришлось задержаться, оказалась довольно частая решетка, разумеется, крепкая, металлическая, предназначенная, скорее всего, для задержания камней или каких-нибудь других обломков, которые случайно могли бы засосаться вместе с прочим мусором. Сосед проговорил, раз-другой тряхнув решетку, совершенно безрезультатно:

– Там дальше у них стоит измельчитель с ножами, а за ним – жернова. Поэтому и установлен этот фильтр.

Эта новость мне не понравилась: пробиваться сквозь ножи измельчителя показалось мне делом крайне рискованным, а уж проскользнуть между жерновами – и вовсе невозможным. Угадав мои сомнения, сосед успокоил меня, одновременно изготовив свой дистант:

– Нам они не помешают – мы свернем раньше. Если успеем, конечно. Подайся чуть назад, напарник.

И ударил импульсами, прорубая в решетке достаточно широкое отверстие. Вода вокруг решетки вскипела, стало сначала тепло, потом очень тепло и, наконец, просто жарко. Пришлось включить климатизатор унискафа на охлаждение, как если бы я болтался в пространстве под лучами близкого светила. Прорубать окно пришлось целых шесть минут, время я засек точно, потому что интуиция подсказала мне: если через десять минут мы не окажемся более или менее в безопасности, то мы – в нынешнем нашем виде – вообще больше нигде не окажемся. Сосед опустил наконец вырезанный кусок решетки вниз, убрал дистант на место и сказал мне: