Энн из Зелёных Крыш - Люси Мод Монтгомери

– Меня переполняет волнение. – Ответила Энн. – Мне хочется сказать сотню вещей, но я не могу подобрать слов для них. Я никогда не мечтала об этом… ну, только один раз! Я позволила себе подумать ОДНАЖДЫ: «А что если я сдам лучше всех?» Тогда я вздрогнула при этой мысли и мне казалось, это тщеславно и самонадеянно предполагать, что я могу сдать экзамены лучше всех на острове. Прости меня, Диана. Но я должна бежать на поле к Мэтью и всё рассказать. Потом мы сообщим хорошие новости остальным.

Они поспешили на сенокос за сараем, где Мэтью складывал сено в стога. К счастью, миссис Линд была тут же и разговаривала с Мариллой у ограды.

– Мэтью, я сдала! – воскликнула Энн. – И я первая в списке, ну, или одна из первых! Я не хвалюсь, но я так благодарна судьбе.

– Ну, что ж, я всегда говорил это. – Произнёс Мэтью, с удовольствием просматривая список поступивших. – Я знал, что ты с лёгкостью их сможешь обойти.

– Я должна сказать, что ты отлично справилась, Энн. – Сказала Марилла, пытаясь скрыть свою гордость за Энн от критического взгляда Рейчел. Но добрая душа отозвалась сердечно:

– Я считаю, что Энн молодец, и не собираюсь брать слова обратно. Ты делаешь честь своим друзьям, и мы все тобой гордимся, Энн.

В ту ночь Энн, которая провела очаровательный вечер в доме пастора за короткой, но серьёзной беседой с миссис Аллан, блаженно опустилась на колени у окна при ярком лунном свете и прошептала молитву благодарности и горячих пожеланий, льющихся прямо из сердца. Здесь были признательность за прошлое и смиренная мольба за будущее. И когда она заснула на своей белой подушке, сны её были такими чудесными, яркими и красивыми, какие в девичестве можно только пожелать.

– Обязательно надень своё белое платье из органди, Энн, – посоветовала Диана решительно.

Они были вместе в комнате на крыше; за её окнами только наступали сумерки – прекрасные желтовато-зеленые сумерки под голубым безоблачным небом. Большая круглая луна, медленно менявшая цвет – от бледно-жёлтого глянца до отполированного серебра, висела над Лесом привидений. Воздух был полон сладких летних звуков – щебетом сонных птицы, шорохом бриза, отголосками разговоров и смехом. Но в комнате Энн ставни были закрыты и горела лампа, там происходило нечто важное – подбор нарядов.

Комната на крыше очень отличалась от той, которой она была четыре года назад, когда Энн почувствовала холод, исходящий от её негостеприимных стен. Постепенно произошли изменения, и Марилла покорно согласилась на них, так что комната превратилась в уютное гнездышко, мечту любой девочки.

Бархатный ковер с нежными розами и розовые шелковые шторы из ранних желаний Энн, конечно, не появились, но ее мечты менялись в то время, как она взрослела, поэтому она не жалела о не исполнившихся желаниях. Пол был покрыт симпатичным ковриком, а шторы, которые украшали большое окно, колыхавшиеся от лёгкого ветерка, были пошиты из бледно-зеленого муслина. На стенах не висели гобелены из золотой и серебряной парчи, зато их оклеили элегантными обоями с рисунком из яблоневых веток. Также они были украшены хорошими картинами, подаренными миссис Аллан. Фотография мисс Стейси заняла почетное место, и под ней Энн всегда ставила свежие цветы в знак уважения и симпатии. Сегодня там стояли белые лилии, от которых исходил слабый запах, похожий на аромат мечты. В комнате не было «мебели из красного дерева»– зато был белоснежный шкаф с книгами, плетеное кресло – качалка, туалетный столик, накрытый салфеткой из белого муслина, причудливое, в позолоченной оправе зеркало с пухлыми розовыми ангелочками и фиолетовыми гроздьями винограда, которые раньше висели в комнате для гостей, и низкая белая кровать.

Энн собиралась на концерт в Отель Уайт Сэндс. Отдыхающие организовывали его в помощь больнице Шарлоттауна, и для участия в нём собрали всех желающих с близлежащих районов. Берту Сэмпсон и Перл Клей из Баптистского хора Уайт Сэндс попросили спеть дуэтом; Милтон Кларк из Ньюбриджа исполнял соло на скрипке; Винни Адель Блэр из Кармоди должна была спеть шотландскую балладу; а Лора Спенсер из Спенсервиля и Энн Ширли из Эйвонли были приглашены для художественного чтения.

Как Энн сказала однажды, это было «этапом в её жизни», и она была чрезвычайно взволнована этим. Мэтью был на седьмом небе от радости и гордости за оказанную Энн честь, да и Марилла не отставала от него, хотя она бы скорее умерла, чем призналась в этом. Она сказала, что не считает правильным, когда столько молодых людей болтается без дела в отеле без присмотра старших.

Энн и Диана должны были ехать с Джейн Эндрюс и её братом Билли в их большом кабриолете. Из Эйвонли на концерт также ехали несколько других девочек и мальчиков. Ожидали много гостей из города, а после концерта для исполнителей устраивался ужин.

– Ты действительно думаешь, что платье из органди будет лучше? – спросила Энн с тревогой. – Я не думаю, что оно такое же красивое, как моё синее платье – в цветочек из муслина – и конечно, не такое модное.

– Но оно подходит тебе гораздо лучше, – сказала Диана. – Оно такое мягкое, воздушное, с оборками. Муслиновое платье более жесткое, и ты в нём выглядишь слишком наряженной. А платье из органди на тебе так сидит, как будто ты в нём родилась.

Энн вздохнула и уступила. Диана славилась своим изысканным вкусом в одежде, и ее советы по таким вопросам пользовались большим спросом. Она сама выглядела очень красивой в этот вечер в платье цвета дикой розы, а вот Энн от этого цвета пришлось навсегда отказаться. Но Диана не принимала участия в концерте, так что ее наряд не имел такого значения. Все ее усилия были направлены на Энн, которой она поклялась, что та, как достойный представитель Эйвонли, будет одета и причёсана с королевским вкусом.

– Вытащи эту оборку немного больше – вот так, а здесь, позволь мне завязать твой пояс. Теперь я собираюсь заплести твои волосы в две толстые косы, и связать их посредине большими белыми бантами – нет, не надо вытаскивать этот локон на лоб – просто сделаем мягкий пробор. Из всех причёсок это самая лучшая для тебя, Энн, и миссис Аллан говорит, что ты похожа на Мадонну, когда так причёсываешься. Я закреплю эту маленькую белую розу тебе над ухом. Только одна роза выросла на моем кусте, и я сохранила её для тебя.

– Должна ли я надеть мои жемчужные бусы? – спросила Энн. – Мэтью привёз мне их из города на прошлой неделе, и я знаю, что он хотел бы видеть их на мне.

Диана поджала губы, склонила свою черноволосую головку набок с критическим видом, и, наконец, одобрила жемчужные бусы, которые впоследствии обвили тонкую молочно-белую шейку Энн.

– Ты такая стильная, Энн, – сказала Диана, с восхищением, но без зависти. – Ты так красиво держишь голову. Я предполагаю, что это из-за твоей фигуры. Я ведь такая приземистая. Я всегда этого боялась, и теперь знаю, что это так. Ну, я полагаю, я просто должна смириться с этим.

– Зато у тебя есть ямочки, – сказала Энн, ласково улыбаясь, глядя на милое оживленное лицо, наклонившееся к ней. – Прекрасные ямочки, как маленькие вмятины в пирожном. Я уже всякую надежду потеряла, что у меня будут ямочки. Моя мечта о ямочках никогда не сбудется. Но так много моих желаний уже исполнилось, что я не должна жаловаться. Ну, я готова?