Генрих Четвертый и Генрих Пятый глазами Шекспира - Александра Маринина

В этой сцене нет ничего, кроме единственного монолога Генриха, который призывает своих воинов биться яростно и неустрашимо. Монолог начинается бравым кличем: «Что ж, снова ринемся, друзья, в пролом, иль трупами своих всю брешь завалим!» То есть нам дают понять, что пушечными ядрами пробита стена, окружающая город, и теперь англичане должны прорваться внутрь. Любой ценой. Даже если придется положить кучу трупов. Невольно вспоминаются слова Фальстафа о пушечном мясе, и становится как-то не по себе.

– Скромность и сдержанность украшают человека только в мирное время, – вещает король. – Война же требует от вас проявлять совершенно противоположные качества: бешенство и разъяренность! Рыцари, не опозорьте своих отцов и матерей, бейтесь отважно и подавайте пример простолюдинам! Поселяне, вы – дети Англии, она вас взрастила, так покажите же ей, что вы ее достойные сыны! Риньтесь в бой с отвагой в сердце!

Король Генрих Пятый перед Гарфлером (Арфлером).

Художник C. Robinson, гравер Thomas Robinson, середина XIX века.

Это лишь краткая выжимка из речи длиной в целую страницу, но всякие красивости я вам не пересказываю.

Уходят. Барабанный бой. Пушечная пальба.

Сцена 2

Там же

Входят Ним, Бардольф, Пистоль и мальчик.

Сцена начинается словами Бардольфа:

– Вперед, вперед, вперед! К пролому! К пролому!

Если на этом остановиться и не читать дальше, то может сложиться впечатление, что лейтенант Бардольф ведет свой отряд выполнять прямое указание короля. Храбрый солдат, отважный и честный воин. Да?

А вот ни фига подобного. Ним совершенно не рвется в бой: потасовка горяча, а лишней жизни у него в запасе нет. Так что спешить не стоит. Мальчик мечтает о том, чтобы оказаться в безопасности, в любимом лондонском кабачке за кружкой эля, Пистоль вторит ему, ибо его единственное желание – «удрать в кабак родной».

В этот момент входит Флюэллен, офицер армии короля Генриха, и гневно кричит:

– К пролому, собаки вы этакие! Вперед, подлецы! (Гонит их.)

Пистоль ничуть не пугается бранящегося командира, ерничает, просит не сердиться и умерить гнев, при этом называет Флюэллена «голубчиком» и «дорогим». После чего со сцены все, кроме мальчика, уходят.

Что мы здесь видим? Бардольф, выкрикивающий духоподъемный лозунг, больше не произносит ни слова, не пытается воспитывать друзей-подчиненных, не пресекает настроения, явственно попахивающие дезертирством. И очень похоже, что его первая и единственная реплика в начале сцены – не приказ командира, а язвительная пародия на речь короля Генриха. В конце концов вся троица уходит вместе с Флюэлленом, но у А. Азимова есть по этому поводу любопытное замечание: «Когда на сцене появляется более смелый офицер и гонит их в атаку, Ним убегает за кулисы. Больше в пьесе Ним не участвует; можно догадаться, что он дезертировал. Бардольф и Пистоль тоже уходят, но, должно быть, на штурм крепости, потому что с ними мы еще встретимся»[23]. А с чего это Азимов так ополчился на миролюбивого беднягу Нима? Может, он героически погиб, потому и не участвует в дальнейшем действии. Или тяжело заболел, примерно как граф Нортумберленд (в переводе – Нортемберленд) в «Генрихе Четвертом». Мало ли какие обстоятельства у людей бывают… Азимов опирается вроде бы на авторскую ремарку, но в ней не сказано, что Ним трусливо убегает за кулисы, а остальные с достоинством уходят к месту боевых действий. Нет, у Шекспира написано: «Все, кроме мальчика, уходят».

Флюэллен гонит Бардольфа и Пистоля в бой.

Художник Henry Courtney Selous, гравер R. S. Mar-riott, 1860-е.

Итак, все ушли, а мальчик остался. Кстати, кто это такой? И почему просто «Мальчик», без имени, без должности, без профессии? Азимов уверен, что это тот же самый мальчик, который в «Генрихе Четвертом» был пажом у Фальстафа. Но я что-то сомневаюсь. Маленький паж сэра Джона Фальстафа фигурировал там, где речь шла о событиях 1403–1405 годов во время первого и второго восстаний Нортумберленда и компании, то есть как минимум 10 лет назад. В ту пору этому персонажу было лет 6–8, вряд ли меньше. Если нынешний «Мальчик» – тот же самый «Паж», то это уже совсем не мальчик, это взрослый половозрелый юноша, а по меркам тогдашней Англии – молодой мужчина брачного и рыцарского возраста. Стало быть, мальчик все-таки какой-то другой.

Оставшись один, мальчик вываливает нам всю подноготную о троих бывших дружках как Фальстафа, так и нынешнего короля Генриха.

– Бардольф молодец с лица, а душой овца: хорохорится, а драться не желает. Пистоль на язык лих, а на руку тих: на словах дерется, а за оружье не берется. А Ним где-то слыхал, будто молчаливые люди самые храбрые;