📚 Hub Books: Онлайн-чтение книгРазная литератураМои воспоминания. Под властью трех царей - Елизавета Алексеевна Нарышкина

Мои воспоминания. Под властью трех царей - Елизавета Алексеевна Нарышкина

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+
1 ... 62 63 64 65 66 67 68 69 70 ... 257
Перейти на страницу:
катались на лодке — одним словом, предавались обычным деревенским развлечениям. Моя внутренняя жизнь дремала, и я не хотела будить ее. Напротив, я честно, последовательно закрывала все входы моим прежним мечтам. Я не хотела волноваться общественными вопросами, ни упражнять пытливости моего ума в разрешении абстрактных тезисов, ни восторгаться идеалами, ни даже издали прикасаться к упоительной чаше поэзии и хотела забыть, что для меня когда-либо существовала «…la splendide tristesse d’une âme avide d’infini»[615] (как я написала в одном из моих стихотворений). Я хотела жить действительно, и этой действительностью я нашла то, что наполнило мою душу и заменило все остальное — это было мое дитя. Возможно ли, чтобы такое маленькое существо имело столько значения, чтобы одно его присутствие могло пролить в душу такой обильный свет радости? Я видела в нем цель моей жизни, предмет, на который я могла излить все, чем перестрадало мое бедное сердце, применить широко на деле через него весь накопившийся жизненный опыт и постигнутые истины, и чувствовала с ним таинственную связь, как будто бы он был частицей моей души, по естеству составляя часть моего тела. Мой доктор Этлингер сказал мне раз: «Vous verrez ce sera un idéaliste et un poète»[616], и мне нравилось такое предсказание, которое я повторяла, глядя на большие умные глаза, слишком умные для такого маленького ребенка. Я сознавала, что для женщины все сосредотачивается в материнстве:

Que c’est la seule joie ici-bas qui persiste

De tout ce qu’on rêva![617] —

и сердце мое было благодарно и покойно.

Этой зимой я очень часто видела великую княгиню Александру Петровну. Однажды в разговоре она спросила меня, продолжаю ли я писать стихи, прибавив, что она так много слышала о них. Я отвечала: «Non, Madame, j’ai trouvé la poésie de la réalité et je m’y tiens»[618]. И мой ответ был вполне искренним.

22 ноября этого года состоялась помолвка Евгении Максимилиановны с принцем Александром Петровичем Ольденбургским. Великая княгиня Мария Николаевна была в Quarto, близ Флоренции, а принцесса проживала временно у своего дяди, великого князя Николая Николаевича. Извещенная об этом счастливом событии, я поспешила поехать во дворец, где должен был быть молебен. Моя карета следовала непосредственно за экипажем Татьяны Борисовны Потемкиной, и я думала присоединиться к ней в прихожей и подняться вместе по длинной мраморной лестнице, ведущей прямо в церковь на верхний этаж дворца. К удивлению моему, ее там не было, и, не зная, что существует подъемная машина (тогда еще редкость в Петербурге), я подумала, что карета приехала пустая за ней. По окончании молебна разнесся слух, что лифт оборвался, и на меня посыпались вопросы о Татьяне Борисовне.

В сильнейшем беспокойстве я спустилась вниз и тут была поражена известием, что машина, в которой сидела Татьяна Борисовна, оборвалась почти с самой высоты и грохнулась о каменный пол с такой силой, что пол треснул. Крыша, канаты, крюки — все попадало и наполнило собой внутренность лифта. В первую минуту догадались о присутствии в лифте Татьяны Борисовны лишь по горностаевой ее мантилье, выглядывавшей из-под обломков. Все это произошло быстро в то время, пока я взбиралась по лестнице. Когда я вошла к Татьяне Борисовне, то увидала ее, лежавшую в одной из нижних комнат, окруженную докторами и приближенными ее, которым поспешили дать знать. Кости не были переломаны, но на всем теле были ушибы и контузии, и главную и серьезную опасность, при слабости ее сердца, представляло общее сотрясение. Она должна была оставаться около двух месяцев во дворце, прежде чем оказалось возможным перевезти ее в собственный дом. Мы ездили каждый день к нашей милой и любимой тете и дежурили у нее, чтобы принимать и давать сведения всем многочисленным посетителям, приезжавшим справляться о ее здоровье. К весне она более или менее оправилась и даже уехала на лето в свое любимое имение Святые Горы, совершив это путешествие с крайним утомлением. В последний раз пришлось ей видеть это имение с восстановленным ею монастырем. Ужасное падение не убило ее разом, но сократило ее жизнь и отняло силы. Она принуждена была отказаться от своей обширной благотворительной деятельности, и весной 1869 года мы с горем оплакивали ее кончину.

Зима прошла мирно и спокойно. Я не выезжала в свет, так как ожидала к весне рождения нового младенца и была поглощена моим настоящим ребенком и мыслью о будущем. К последнему чувству примешивался страх за себя, навеянный осложнениями моих первых родов, и идея смерти представлялась мне как близкая возможность. Поэтому, продолжая заниматься живописью с великой княгиней Екатериной Михайловной (но теперь уже в Эрмитаже, где у нас была отдельная мастерская), я торопилась окончить копию с картины Sirani, с которой я составляла образ для моего милого рождественского ребенка в натуральную его при рождении величину. Оригинал изображал Христа-младенца как победителя смерти с крестом около него и черепом смерти под ногами[619]. Желая выразить мысль «Слава в вышних Богу и на земле мир»[620], как более подходящую к настоящему случаю, я заменила крест оливковыми ветвями и под ногами, вместо черепа, написала земной шар в облаках и сделала золотой фон, чтобы придать картине характер образа. Я хотела оставить ему этот памятник обо мне в случае моей смерти, но, увы, не ему суждено было пережить меня.

Образ этот я подарила церкви, устроенной мной в Убежище тюремного комитета[621] и освященной в 1888 году, 26 декабря в день храмового праздника и, вместе с тем, в память дня его рождения.

Этой же зимой началось сближение мое с княгиней Елизаветой Григорьевной Волконской, с которой я впервые познакомилась в Риме еще до ее замужества. Дружба с ней заняла впоследствии огромное место в моей жизни, составляя одну из моих сердечных радостей и умственных опор. Я всегда преклонялась пред ее выдающимся умом, богатейшей культурой, удивительными способностями ко всему и живым красноречием, в которое она умела облекать свои высокие мысли. Но, почувствовав, сверх того, в отношении себя всю горячность ее пламенной души, я с восхищением откликнулась на ее призыв, и до конца ее жизни в 1897 году мы оставались связанными самыми искренними узами дружбы, полными взаимного доверия и понимания.

В конце апреля Государыня Цесаревна, графиня Воронцова[622] и я ожидали почти одновременно рождения своих детей. Мы с мужем заранее назначили ожидаемому нами пришельцу имя Кирилла или Наталии.

1 ... 62 63 64 65 66 67 68 69 70 ... 257
Перейти на страницу:

Комментарии

Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!

Никто еще не прокомментировал. Хотите быть первым, кто выскажется?