Обратный отсчет: Проект "Геката" - Токацин

Гедимин пересчитал перечисленные варианты пульсаций, прикинул в уме конструкцию излучателя, подходящего для них, и встал с места.

— Помощь нужна? — спросил Хольгер.

— Там опасно, — качнул головой ремонтник. — Сиди здесь. Если рванёт, позовёшь на помощь.

На самом деле — Гедимин был почти уверен в этом — опасность была не так уж велика, пока в испытательном коридоре поддерживался вакуум, но сармат хорошо помнил взрывы на полигоне Линкена и рисковать не хотел.

…Алгоритм был отработан, и Гедимин выполнял операции, не задумываясь ни на долю секунды, — включить излучатель, убрать лишние линзы, добавить недостающие, отключить, дождаться сигнала «безопасно» от дозиметра, повторить с другим набором линз… Зелёные вспышки сменялись белыми с периодичностью в пару минут. Белые различались по яркости, Гедимин без сканера не брался определять, какое именно вещество поделилось частицами с испытательным коридором, но определённо это был не вакуум — ни в одной из многих десятков попыток.

Из коридора он вышел только под вечер — вода и пища у него были под рукой, из-за них прерывать работу не хотелось. Когда он выбрался в «грязный» отсек, там уже сидел Хольгер, рассеянно перебирал обсидиановые пластины и немигающим взглядом смотрел на открывающуюся дверь. Когда в проёме показался Гедимин, химик облегчённо вздохнул.

— Ты пропал на весь день, — пояснил он. — Связь там не работает.

— Это из-за экранов, — сказал Гедимин, с удивлением глядя на него. — Я работал. Сейчас сброшу данные, и будем их смотреть.

— Пять минут до конца смены, — напомнил сармат, постучав пальцем по своему передатчику. — Пора в «Гекату».

— Иди, — кивнул Гедимин. — Я останусь тут. Нет смысла ездить туда-сюда. Пустая трата времени.

Хольгер мигнул.

— Атомщик, тебе тоже нужно спать. Ты хотя бы поел сегодня?

Сармат сердито сощурился.

— Это несущественно. Нельзя отвлекаться. Я хочу понять, в чём там дело. Надо хорошо подумать. А спать можно тут.

Он указал на свободный участок на полу.

— Не забывай есть и пить, — вздохнул Хольгер, погладив его по плечу. — Вижу, что глаза горят. Не буду мешать. На полу не жёстко?

— В скафандре — всё равно, — Гедимин осторожно сжал его ладонь и тут же отпустил. — Иди, опоздаешь. И забери мою охрану. Пусть пришлют сменщиков прямо сюда… если им так надо.

Он вернулся к работе, но через пятнадцать минут его отвлекли красные вспышки над входом — кто-то пытался попасть в лабораторию. Гедимин нехотя отключил излучатели и вышел в «чистый» отсек. Сигнализация уже погасла, никого, кроме робота-уборщика, в помещении не было, но на стене рядом с дверью что-то мигало. Гедимин тронул светящуюся панель — она отъехала в сторону, и ему под ноги выпал длинный свёрток, довольно лёгкий и пружинистый. Он был запакован в прозрачный скирлин и больше всего был похож на туго свёрнутый матрас из жилого блока. Гедимин удивлённо мигнул, взрезал упаковку, — это действительно был матрас. В него завернули одеяло и подушку.

«Хольгер?» — сармат потянулся к передатчику, но тут же сообразил, что до «Гекаты» далеко — за это время химик навряд ли добрался до столовой, не то что до жилого блока. «Значит, помощь от местных,» — Гедимин покосился на замаскированные камеры. «Ну, спасибо им. Хотя — зачем одеяло, если я в скафандре…»

Через три часа он почувствовал, что сознание затуманивается, и, прервав на время опыты, постелил матрас в «грязном» отсеке и лёг. Спать в тяжёлой броне было непривычно, но не так неудобно, как казалось Гедимину сначала. Первые несколько минут он лежал на спине, но потом рискнул повернуться на бок и положить руку под голову. Пять секунд спустя он снова стоял в пустом коридоре с излучателями в руках, и испущенные лучи изгибались по спирали, вспыхивая всеми цветами радуги и прожигая в стенах длинные пульсирующие отверстия. Из одного из них на пол сыпались пятна синевато-белесого цвета, на лету отращивая крылья и тонкие волокнистые усики. Они собирались в рой, и скоро посреди коридора повис сияющий шар. Гедимин направил излучатели на него, и ослепительная вспышка накрыла его, испаряя по пути стены. «Макропрокол,» — успел подумать сармат, глядя на приближающуюся к нему световую волну; она двигалась медленно, как будто состояла из вязкой жидкости, а не из квантов. «Не рассчитал размеры. Пройдёт вся Луна…»

07 января 38 года. Луна, кратер Кеджори, научно-испытательная база «Койольшауки»

Гедимин ещё вчера заставил распознаватель на внутренней двери пропускать Хольгера без препятствий, но с утра сигнализация снова замигала — химик вежливо предупредил о своём приближении, когда решил зайти в «грязный» отсек. Сармат поспешно поднялся с матраса и затолкал свёрнутый лежак в ближайшую нишу.

— Уран и торий! — Хольгер пошевелил широко растопыренными пальцами. — Как проходит взлом лучевого кода?

Его взгляд упал на полуразобранные излучатели, и Гедимин, смутившись, подобрал их и быстро вернул все линзы и крепления на место.

— Проверяю то, что дал Константин, — он приложил своё запястье к руке Хольгера, и короткие щупы, выдвинувшись, соединили два передатчика. — Можешь посмотреть. Всё там.

— Мать твоя колба, — пробормотал химик, бросив быстрый взгляд на экран. — Когда ты в последний раз спал?

— Позавчера, — Гедимин разъединил передатчики и, забрав излучатели, пошёл к двери. — И я лежал, когда ты пришёл.

— Ты лёг минуту назад, — сказал Хольгер, пристально глядя на него; тёмный щиток закрывал глаза экспериментатора, и химик недовольно сощурился. — Иди спать. Куда ты собрался⁈

— Я не устал, — отозвался Гедимин. — А работы ещё много. Проверь новые данные, может, что-то выловишь.

— Чтоб я ещё раз вошёл сюда, пока ты здесь… — Хольгер с тяжёлым вздохом направился к санпропускнику. — Что ты пытаешься сделать, атомщик? Работа не пойдёт быстрее, если ты устанешь до полусмерти.

Поработать Гедимин не успел — ещё не рассеялось сигма-излучение от второй по счёту вспышки, как в коридоре нестройно замигала сигнализация.

— Повтори вот эту пульсацию, — попросил Хольгер, когда сармат