Вечный. Взгляд со стороны - Роман Злотников

Древнейшие основатели Фиолетовой трапеции последними заняли свои места, и можно было приступать к церемонии открытия, которая была сокращена до минимума. По знаку, позволяющему собравшимся сесть, Устанавливающий легким и решительным шагом вышел в центр Круга Истины и, взметнув крылья над головой в знак признания над собой полной власти аалы, произнес короткую ритуальную фразу:

– Дозволено ли мне говорить?

* * *

Тело Хоаххина не упало не потому, что было плотно зажато окаменевшими крыльями Несущего, а по той простой причине, что в невесомости грота было некуда падать. Сколько времени он провел в обнимку с мертвецом – час, день или, может быть, год? Изредка возвращающееся сознание приносило лишь нестерпимую пульсирующую боль в плече, волнами пронизывающую все тело. Перед тем как окончательно потерять счет времени, Хоаххин еще смог различить какие-то шевеления и громкие гортанные выкрики, словно молотом бьющие по ушам.

Возвращение из небытия состоялось в неожиданно мягкой и удобной кровати, боец смотрел на свое тело, укрытое белым покрывалом, и не чувствовал его. Руки и ноги не были ни привязаны, ни прикованы, но шевелить ими было невозможно, а лишь одна мысль об этом заранее доставляла крайне болезненные ощущения.

– Не шевелись. Это больно и не нужно.

Хоаххин попытался ответить вопросом, но и это ему не удалось. «Полезный» обошел неподвижное тело и занялся какими-то одному ему известными делами. Он переставлял с места на место баночки с прозрачными растворами, тщательно протирал и укладывал в металлический шкафчик блестящие инструменты, небольшими белыми салфетками вытирал стол, на котором располагалось все это разнообразие. На установленном рядом со столом большом экране активно прыгали и переливались всеми цветами радуги иероглифы, между которыми выписывали замысловатые фигуры непрерывные линии графиков и гистограмм. Видимо, основываясь исключительно на показаниях этого прибора, «полезный» и сделал вывод о том, что настало время озвучить хоть какую-то информацию.

– Ты был мертв, когда тебя принесли сюда из грота, но недостаточно долго для того, чтобы умереть совсем. Твое тело сильно отравлено, и сначала мы хотели ампутировать левую руку, в которую вонзились когти нашего господина, все равно она тебе больше не пригодится. Но оказалось, что у тебя неожиданно хорошие показатели к регенерации, поэтому руку пока оставили. Ты сейчас ничего не чувствуешь потому, что идет нанозачистка твоего организма от крови господина, которая просто не может быть переносима для низшего существа и является для любого из них ядом. Так что, если разблокировать твои периферийные нервные окончания, тебе будет еще больнее, чем когда ты умирал. У нашего нового хозяина на тебя другие планы, поэтому ты жив. А теперь ты снова уснешь. Когда ты спишь, нам удобнее работать с твоим телом.

Последняя фраза «доброго доктора» долетела до сознания его пациента словно через ватную стену. Образ кровати с лежащим на нем телом стал размываться, пока совершенно не потускнел, и Хоаххин вновь погрузился в полузабытье-полудрему-полусмерть.

В следующий раз Хоаххин «открыл глаза» все на той же кровати, только помещение было уже другим. Его руки были зафиксированы мягкими и прочными ремнями, а «полезных» было двое, оба принадлежали к уже знакомой ему расе «перистых вытянутых груш». Причем «полезные» не были защищены от контакта с Чтецом, видимо, там, где они находились, в этом не было никакой нужды. Смотрящий за инструментами больше не бродил вокруг Хоаххина и не болтал, он спокойно сидел в дальнем углу палаты и наблюдал за действиями второго. Оказалось, что под покрывалом все чешуйчатое тело было утыкано многочисленными трубками и проводами, которые и отстегивал от него второй «доктор». Хоаххин вновь попробовал заговорить, и на этот раз это у него получилось:

– Где я?

«Доктор», отвечающий за трубки, перевел сосредоточенный взгляд на пациента и, неторопливо выговаривая слова, сообщил:

– Вокруг тебя стены лаборатории Устанавливающего, ты наш гость, и мы по указанию Могущественных спасли тебя от смерти и привели твое тело в нормальное состояние…

Действительно, так хорошо Хоаххин не чувствовал себя очень давно, и ему очень хотелось подняться на ноги.

– …и теперь ты готов встретиться со своей судьбой.

– А что у меня за судьба?

– Тебя отдадут Проникающему.

– Зачем я ему?

– Это знание не имеет для нас никакого значения. Мы выполнили свою задачу, это была трудная и кропотливая работа, и теперь нам будет позволено коснуться фуги Любви, а это редкая и щедрая благодарность, остальное нас не интересует.

Говорившая с Хоаххином «груша» заканчивала упаковывать свои принадлежности и, видимо, окончательно потеряла к нему интерес. Зато «петух», сидевший в сторонке и старавшийся никак не участвовать в «разговоре», упорно уставившись на абсолютно гладкую и белую стену комнаты, в своем воображении стал рисовать на этой стене буквы, которые складывались в слова, смысл которых постепенно складывался в призыв. «Читай у меня в голове, смотри на мою память…»

* * *

…Бирюзовое, прозрачное небо и распростертая под ним бескрайняя степная даль где-то вдалеке сливаются воедино, но это таинство соития стихий укрыто от постороннего взгляда легкой облачной дымкой. Ноги несут тебя по скользкой влажной траве, почти не касаясь ее и не причиняя ей вреда, и это движение между небом и землей наполняет душу безотчетной радостью и благодарностью. Крутой обрыв внезапно преграждает путь, отвесной стеной падающей вниз, глубокий рудник, словно витиеватая воронка, уходящая вниз на сотни, нет, на тысячи метров, теряется в чернеющей внизу пустоте. Твое перистое тело с легкими полыми костями уже не умеет летать, как сотни тысяч лет назад летали его предки, зато умеет планировать, растопырив широкие кожистые перепонки. Оно бросается вниз, похожее на дельтаплан, и, трепеща на ветру, несется в черной воронке без дна. Вот уже небо, уменьшаясь в размерах, становится не больше форточки в окне, и свет его уже не радует, а пугает. Не долетая до дна какой-то сотни метров, ты прячешься за отвалом породы и видишь под собой какие-то исполинские механизмы. Они похожи на двух монстров, вставших на дыбы, словно боевые бульдоги в стальных шипастых ошейниках, схватившие стальными челюстями друг друга за горло и готовые скорее подохнуть, чем отпустить. Они сломаны. Что привело к их поломке, что остановило работу рудника? Глаза привыкают к полумгле, царящей внизу, и теперь ты можешь разобрать высокую статную фигуру, укрытую странным плащом с высокими изломами вместо воротника. Перед ней на земле копошатся несколько таких же, как ты, безобидных пушистых комков перьев, а чуть в стороне из странного продолговатого мешка, чем-то напоминающего яйцо, выбирается жуткое чудовище. Оно разматывает перед собой длинные, как пожарные шланги, похожие на щупальца осьминога, извивающиеся кожистые жгуты. Чудовище хватает крайний, выпачканный в каменном крошеве «перистый мешок» и начинает свою изуверскую игру с жертвой… Вопрошающий хочет знать все детали, приведшие к остановке рудника…