Пусти козла в огород - Людмила Милевская

Алиса! Она услышала. Она подошла, моя Алиса.

Она стояла рядом и улыбалась, глядя, как я угасаю. Легонькоподула на вытянутую ладонь. Черное облачко взвилось и медленно осело на моелицо. Гнилостный запах с тонким сладковатым ароматом жасмина, и розы, и сирени,и гиацинта вошел в меня, наполнил до краев…

«Никогда еще не было такого прекрасного, такого ласковогопокоя, — успела подумать я. — И этот запах… Прекрасный запах… Марго права:жасмин, гиацинт, сирень… розы… Но именно так и пахнет смерть…»

* * *

Я умерла, и надо мной рыдала Алиса:

— Ах, это меня наказывает господь! Наказывает господь!

— Дуры! Обе вы дуры! — устанавливая капельницу, гремелаФаина. — Особенно Мархалева! Она — дура инициативная. Худшая разновидность.Вечно нос свой длинный в чужие дела сует!

Еще недостаточно ощущая себя, я вдруг забеспокоилась:«Почему длинный нос? Почему мой нос длинный? Разве длинный у меня нос? Ивообще, какое им дело до моего носа, ведь я же умерла. Оплакать не могутпо-человечески…»

— Слышь, Алиска, — пробасила Фаина, и я вдруг ясно осознала,что жизнь продолжается.

Фанина бородавка висела прямо перед моими глазами. Какоймилой она мне показалась теперь. Я просто обожала эту бородавку с кудрявымчерным волоском. И бородавка, и борода, и усы Фаины — все радовало менянеобычайно.

— Алиска, глянь, по-моему, эта заполошная приходит в себя.Смотрит на меня. Глянь, Алиска, не вижу ни хрена без очков. Похоже, онавсе-таки оклемалась. И что у этой Мархалевой за глаза? Черт-те что! Щелкикакие-то. Зрачков не рассмотреть. Еще красавицей себя, небось, считает.

«Красавицей? Еще какой!» — Я удивилась тому, что у некоторыхвозникают сомнения там, где сам бог внес абсолютную ясность и определенность.

— Алиска, — рявкнула Фаина, — ты здесь не торчи. Пойдипосмотри, там чайник уже закипел.

Алиса вздохнула и вышла. Я распахнула глаза. Фаина увиделаэто даже без очков и отшатнулась.

— Тьфу на тебя, Мархалева! Тьфу! Напугала! — закричала она.— Ну как ты? Жива?

Я прислушалась к своему организму и констатировала:

— Жива.

— Эта ваша подлая Маргуша насыпала-таки на тебя порошок.Когда я приехала, вся твоя рожа была черной. Пока эту гадость смыли, сами чутьна тот свет не отправились. До сих пор в голове шум сплошной, а в глазах искры.Но ничего, обошлось. Ботаник мой перемудрил, не такой уж он ядовитый, этотпорошок, раз ты выжила и даже в себя пришла. Правда, я по его совету тебя навсякий случай и коричневыми цветочками припорошила. Алиска сопротивлялась, но янашла пару увядших растений. Засушила Марго, на твое счастье. Так что ещенеизвестно, может, ты моему психу жизнью обязана. Красота! Один псих другогоспасает! Просто удивительно, что ты жива! Даже не знаю, плакать мне илирадоваться.

И Фаина противно заржала.

— А может, к тебе, Мархалева, эта зараза не прилипает? — спросилаона. — Знаешь, как говорится, зараза к заразе… Просчиталась твоя Марго! — ИФаина снова жизнерадостно заржала.

— Маргуша здесь ни при чем, — ответила я, игнорируя ееочевидное ехидство. — Алису никто не травил. Травили только меня.

Лохматые брови Фаины, словно гусеницы, медленно поползливверх.

— Кто? — прошептала она.

— Алиса. Фаина опешила:

— Что-то не понимаю. Мархалева, Алиска, что ли, травилатебя?

— Да, все то время, пока разыгрывала комедию, покаприкидывалась, что погибает сама.

— И из-за чего же она так старалась? Неужели из-за Германа?

Я вздохнула:

— Из-за Германа.

Фаина призадумалась.

— В голове не укладывается, — призналась она. — Почемуименно на тебя ополчилась Алиска?

— Потому что я была в Мексике, я подруга Алисы, я развеласьс мужем. Понимаешь, Герман увлекся, сбежал в Мексику, Алисе не звонит, всесошлось. Она решила, что он ее бросает, а тут случайно еще подслушала егоразговор. Герман с кем-то по мобильному разговаривал, думаю, с той, с кем унего роман.

— Но кто она? Кто? — изумилась Фаина. — Мархалева, неужелине знаешь даже ты?

— Я-то знаю. Сейчас придет Алиса и сама скажет тебе, с кем уГермана роман. Она ответит на один лишь мой вопрос, и тебе сразу станет ясно.Повторяю, я была в Мексике, я с мужем развелась, вот и решила Алиса, что у насс Германом роман. Но не сама решила, а некая особа ее в этом убедила.

Фаина снова впала в задумчивость. Долго сидела с отрешеннымвидом, а потом как гаркнет — меня чуть удар не хватил.

— Мархалева! Ерунда! Я же лечила Алиску! Она действительнотравилась.

— В том-то и дело, что травилась. Травилась сама, да тольконе до смерти, так, на публику. Она как задумала все это, так и приняласьзвонить мне в Москву. Прикинулась умирающей. И подарки украла она. И Маргушунастроила против вас, своих подруг. Все сделала для того, чтобы я, какпоследняя дура, поверила в опасность, грозящую ей. Чтобы бросилась ее спасать ишум поднимать. Чтобы сама в капкан угодила.

— Слушай, Мархалева, так что же это выходит, Алиска иКаринку травила?

— Нет, здесь Каринка невольно подыграла ей. После моегорассказа про измены Германа она, натура впечатлительная, действительно решилапокончить счеты с жизнью, да по обыкновению предварительно обзвонила всехподруг. Алиске тоже позвонила и передала разговор с тобой. Так что, Фаня, иКаринку, и меня ты отравила, косвенным, конечно, образом.

— Как?

— Каринке по бестолковости подсказала подходящее дляотравления лекарство, а Алиска от нее уже узнала, чем качественней притравитьменя.

Передать не могу, с каким идиотским выражением смотрела наменя умнющая Фаина. Бьюсь об заклад, психи от зависти вторично сошли бы с ума,увидев ее физиономию. Такая глупость на ней проступила, что сердце моезарадовалось и даже силы вернулись. Я приподнялась на подушке и спросила:

— Неужели ты ничего не поняла? Алиса все очень хорошопродумала. В этой кутерьме с отравлениями уж кого-кого, а ее никто незаподозрил бы в моей смерти. Тем более что найти яд не удалось бы никакому эксперту.Понимаешь?

— Нет, — честно призналась Фаина. — С чего Алиска взяла, чтоты с ее Германом того?

Она попыталась жестами изобразить — чего. От растерянностиФаина квалификацию потеряла, и вышло нечто несуразное.

— Опять двадцать пять! — рассердилась я. — Только что тебетолковала! — Я подумала и махнула рукой: