Дикие орхидеи - Джуд Деверо

— Что твоя мать вместе с остальными завалила... Амарису камнями?

Имя это звучало странно, но очень ей подходило. Часть меня жаждала показать Джеки фото реконструированного лица, но я не мог себе этого позволить. Прежде всего Джеки наверняка увидит свое сходство с этим портретом. И я уверен, что она вспомнит эту женщину. Она помнит все, что касается этого города, почему бы ей не вспомнить и родственницу? Я слышал, что мы никогда не забываем то, что нас травмировало. Сомневаюсь, что Джеки сможет взглянуть на это фото и не вспомнить все, что увидела когда-то.

Но у меня не получалось совладать со своей обидой. С первого дня нашего знакомства я был с Джеки честен. Я рассказал ей все про свою жизнь. Ну ладно, на самом деле я записал историю своей жизни, продал ее и сколотил на этом состояние, но так или иначе, а Джеки знает обо мне все. Да, может, я и не рассказал ей всей правды про обед с Десси, но тогда я и не выяснил ничего такого, чем мог бы поделиться с Джеки. Ну разве что у Десси в шкафу заперты интересные скульптуры... И одна из изображенных женщин — наверняка мать Джеки. Тем не менее ничего сравнимого с тем, что Джеки скрывала от меня, я не утаивал. Кроме, может быть, пакета от человека из Шарлотты.

— Джеки, — мягко проговорил я, — если у тебя снова будет видение, ты же расскажешь мне, правда? Мне, а не кому-то другому, кого ты почти не знаешь.

Она посмотрела на меня так, словно решала, стоит на такое отвечать или нет. И кому первому она расскажет — мне или ему.

Чем этот мужчина заслужил такое доверие с ее стороны? Она не могла пробыть с ним очень долго, потому что в последние дни Джеки почти все время проводила со мной. И все-таки она размышляет, кому из нас — мне или этому чужаку — первому рассказать про то, что я привык считать нашей с ней тайной!

— Да, я скажу тебе, — ответила она, помолчав, и улыбнулась уголками губ. — Но что, если...

— Если ты увидишь зло в чьих-то мыслях? — Я понятия не имею, что тогда делать. Философу жизни не хватит, чтобы найти ответ на этот вопрос. Я решил разрядить обстановку. — Посмотри мне в глаза и скажи, что я думаю о Расселе Данне. — Я наклонился к Джеки и уставился на нее.

— Что ты хочешь, чтобы он переехал сюда жить вместе с твоим отцом и двоюродным братом, — быстро ответила она без тени улыбки.

Я застонал и откинулся на спинку кресла.

— Очень смешно. Тебе надо пойти в юмористы.

— Не могу — я должна присматривать за твоим домом. Так что мы будем делать с твоей семьей?

— Почему бы нам не спросить Рассела?

— До или после того, как мы спросим Десси?

Я прикусил язык и, слава Богу, не успел сболтнуть, что между нами ничего нет. В этот момент я пожалел, что, как славный малый, наладил отношения Десси и ее юного бой-френда. Надо было схватить ее и поцеловать взасос прямо перед стеклянной дверью. Тогда по крайней мере у меня сейчас была бы подружка — в противовес дружку Джеки.

Я с трудом удержался, чтобы не спросить Джеки, удастся ли заштопать ее прошлое подвенечное платье, — вместо этого я заявил, что мой отец и Ноубл никогда, ни за что, ни при каких обстоятельствах не будут жить со мной в этом доме. Как я и рассчитывал, это отвлекло Джеки от мыслей о Расселе Данне.

Мне выпала еще одна возможность потренироваться спать-сидя-с-широко-открытыми-глазами, и у меня почти получилось, когда восхитительный запах вдруг просочился сквозь рассохшийся пол.

— Это еще что такое? — спросил я и по лукавому взгляду Джеки понял, что она что-то задумала.

— А ты в курсе, что твой кузен замечательно печет?

Я заморгал. Однозначно, это день потрясений. Скажи Джеки, что Ноубл — это Спайдермен под прикрытием, она не сумела бы удивить меня больше.

— Судя по запаху, он только что вытащил что-то из духовки. Пойдем снимем пробу?

Я хотел продемонстрировать равнодушие. Я хотел сказать Джеки, что у меня много работы и я не могу отвлекаться на такие приземленные вещи, как пончики. Или рулеты с корицей. Или что там еще так божественно пахнет.

Но я пошел за ней, как пес на поводке. Стол посреди кухни был завален выпечкой, и по общему количеству ее нетрудно было догадаться, где Ноубл научился так готовить. Готов поспорить, он привык печь на много человек сразу. Может, даже на целую тюрьму.

Тудлс и Тесса уже восседали за столом, каждый со стаканом молока и с белыми «усами». Во мне снова вспыхнула ревность. Сначала какой-то незнакомец отнимает у меня личного помощника, теперь вот родной отец отнимает закадычную подругу...

Ноубл вывалил гору жирных, клейких булочек с корицей на блюдо в четырех дюймах от моего носа и хлопнул меня по плечу.

— Похоже, у вас тут идиллия.

Основная проблема с родственниками заключается в том, что они слишком хорошо тебя знают. Если ты рос среди них, то они помнят тебя еще в том возрасте, когда ты не умел прятаться под масками. Если мне удавалось скрывать свои чувства от Джеки, которая узнала меня недавно, то с Ноублом этот фокус не пройдет. Он сразу понял, что я ревную, глядя, как моя бывшая подруга Тесса чуть ли не сидит на коленях у моего папаши.

Съев пару сдобных штучек, которые испек Ноубл, я решил помолчать и обмозговать кое-что. Мне надо понаблюдать за тем, что происходит, и кое-что решить. Нет, конечно же, я не «надулся», как утверждала Джеки.

Я взял книгу, устроился в гамаке в саду и принялся наблюдать за остальными. Ладно, на самом деле я искал причину, чтобы отправить отца в дом престарелых и сказать Ноублу, чтобы он шел своей дорогой. Я охотно дал его детям путевку в жизнь, но самому Ноублу я ничегошеньки не должен.

Но почему, черт подери, все это так приятно?!

Выяснилось, что мой отец знает тысячу способов себя занять, не сходя с места. Я как завороженный следил за каждым его движением, когда он показывал Тессе, как играть в «веревочку», — свивал из завязанного петлей шнурка, надетого на руки, то качели, то гребную лодку. Легкое движение запястьями — и готово дело. Такое я видел только в книжках, в жизни — никогда.

Но по-настоящему поразили меня его слова о том, что моя мать посылала ему в тюрьму книги, в которых показано было, как делать то и это. Я точно знал, что мать никогда не навещала отца в тюрьме. Она даже на суд не пошла. Насколько мне известно, в последний раз она видела его в первую брачную ночь. Сказать, что она не вдохновила меня повидаться с отцом, — это значит ничего не сказать. Пэт когда-то уговаривала меня съездить к отцу, но я даже не потрудился ей что-нибудь ответить.

Но я слышал, как Тудлс сказал, что его жена — это слово он произнес с гордостью и любовью — посылала ему забавные книжки из серии «Сделай сам» и он научился делать множество интересных вещей.

— Она слала ему детские книжки, — тихонько пояснил Ноубл, заметив, что я таращусь на них.

Я уставился в книгу и сделал вид, что мне нет до них ни какого дела.