Этот длинный, длинный день - Юрий Витальевич Яньшин

При упоминании фамилии следователя, Тучков сделал в блокноте одному ему известную пометку и переглянулся с Барышевым. Тот слегка кивнул головой, видимо, с чем-то соглашаясь. А Булдаков, тем временем, продолжал:

— Этот вот Самусь, вызывает меня к себе для опроса в качестве свидетеля или еще там кого, я в их судейских делах не очень-то. И в беседе со мной, задает массу не относящихся к делу вопросов, так что я уже злиться на него стал. А в конце беседы советует самого лучшего в Москве адвоката — Генри Плотника. Даже визитку его дал мне, самолично. Я бегу к адвокату. Он уж, как будто бы и ждал меня. Нисколько не удивился и про дело даже расспрашивать не стал, словно это ему и не обязательно знать. Я в горячке-то и не сообразил сразу, что они — одна шайка-лейка. И выкатывает мне этот крючкотвор от «крапивного семени» сумму в 250 тысяч.

— Что так мало-то? — раздался голос откуда-то с задних рядов.

— Ага. Мало. 250 тысяч, да только не рублей, а долларов.

— Это сколько же будет по курсу 2017 года? — поинтересовался Рудов, всем телом облокачиваясь на стол.

— В районе пятнадцати миллионов.

— Если сам Плотник, то это еще по-божески! — со знанием дела опять вылез кто-то.

— И еще рублями сверх того попросил пять миллионов, чтобы выпустили из СИЗО под залог до суда, — продолжил тыловик. — И опять не скажу, что сильно уж обеднел, правда, кубышка изрядно поубавилась. Врать не буду, а только уже через два дня оглоед наш уже дома был, котлетами мамкиными отъедался. Да еще и покрикивать стал на нас, вроде, как мы долго возились, пока он баланду тюремную изволил кушать. Ну, в общем, не утерпел я, увезли его на «скорой». Сам удивляюсь, как не прибил сгоряча. Ладно, хоть ума у него хватило на отца не заявлять. Подлатали, загипсовали, вернули недели через полторы. Однако ж, суд никуда не делся, надо было все равно что-то решать. И вот вызывает меня к себе в офис этот сын «столяра и плотника» и говорит, что он сделал все от него зависящее, а я, если хочу, чтобы дело вовсе закрыли, должен уже обращаться к другим людям. И диктует мне адресок, по которому я должен прибыть с бутылкой хорошего армянского коньяка сегодня на какую-то вечеринку, где все со мной и обговорят. Да еще и предупредил, чтобы я глупостей никаких не совершал — ни с полицией, ни с диктофоном и прочим.

— Адресок не помните? — спросил Тучков, быстро что-то строча в блокноте.

— На Большой Якиманке. В одной из девятиэтажных домов, что стоят напротив Храма Казанской Иконы Божьей Матери. Номер дома, не упомню какой. С подъездом и этажом тоже боюсь ошибиться. Где-то записано.

— Обязательно найдите, — буркнул жандарм, не поднимая головы.

— Продолжайте, — подстегнул говорящего Рудов.

— Вечером, значит, мчусь по указанному адресу. Звоню в домофон. Двери открывают и не спрашивают. Поднялся на лифте. Подхожу к двери. Слышу, там уже гулянка вовсю. Дверь уже открыта, заходите мол. Захожу. Народу полно — то ли праздник какой, то ли юбилей. Коньяк тут же забрали, а меня вроде кто под локоток держит и ведет куда-то. Оборачиваюсь. Следак давешний — Самусь, улыбается и ведет меня в дальнюю комнату, где нет никого, а заодно и руками по мне шарит — нет ли какой со мной аппаратуры. Садимся за столик. Там уже налито. Тут он мне и дает полный расклад. Чтобы, говорит, дело до суда не дошло, надо изъять из него данные по алкогольной экспертизе, сделанные утром после происшествия, стереть данные видеонаблюдения, зафиксировавшие сам момент наезда, а это очень хлопотное дело и найти нужных свидетелей, видевших, как пешеход сам бросился под машину. Да и родственников пострадавшего тоже надо удоволить, чтобы протестами и жалобами не донимали после. Делать все это по его словам нужно срочно, потому как дело вот-вот потребуют передать в суд. За все про все он с меня потребовал еще 50 миллионов.

— Да за такие деньги пол-Москвы передавить можно и получить условку, — раздался бас Начальника Главного Автобронетанкового Управления — генерал-майора Бибикова Егора Семеновича.

— Ну конечно, кому как не вам — главному специалисту в России по ДТП рассуждать об этом?! — ехидно заметил Рудов, намекая непрозрачно, что именно танкисты, по статистике больше всех совершают нарушения в области соблюдения ПДД. Сраженный этим аргументом, Бибиков тут же заткнулся.

— А вы продолжайте, — кинул он Булдакову.

Тот откашлялся и продолжил:

— Деньги, по его словам, необходимо было доставить к следующему утру. Естественно, такую крупную сумму я за вечер нигде не мог достать, о чем ему прямо и сказал. Он мне ответил, что вполне понимает мое состояние и мои ограниченные возможности, но ничего сделать не может, потому что над ним якобы тоже стоят очень влиятельные люди, которые не терпят никаких отсрочек и проволочек. Впрочем, он, видя мою заинтересованность в улаживании дела и мою честность, готов познакомить меня с человеком, который согласится ссудить мне денег. Я, конечно же, согласился. А куда деваться?! Тут он выходит из комнаты, а вместо него появляется другой и прямым текстом мне говорит, что готов внести за меня требуемую сумму, если я освещу для него некоторые вопросы, связанные с моей профессиональной деятельностью. Ну, тут я все сразу и понял. Раньше думал, что они просто коррупционеры и мошенники, а теперь увидел, что они шпионы. Я спросил у него, на кого он работает. Он ответил, что представляет интересы одной из азиатских стран, входящих в Большую Семерку. А так как там только одна такая страна — Япония, то и вопрос закрыт. Хотя вербовщик был вполне европейского вида.

— Он как-нибудь представился? — все так же, не отрываясь от блокнота, спросил Тучков.

— Вениамином назвался.

— Описать его или узнать по фото сможете?

— Да, конечно.

— Продолжайте, пожалуйста, мы вас слушаем далее.

— Ну вот. Я спросил, что его конкретно интересует. Он ответил, что его интересуют мобилизационные планы Службы Тыла и МЧС на случай широкомасштабной войны или глобального стихийного бедствия в дальневосточном регионе. Ну, тут у меня малость отлегло от сердца. Я ему сказал, что касается планов МЧС, то я ими в мирный период не имею права располагать, ибо это иное ведомство. А по своему профилю могу просветить обстановку. Он согласился, пообещав расплатиться со следователем к завтрашнему утру самостоятельно. А уже вечером, должна была состояться наша с ним встреча, на которую я должен был привезти карты расположения