Любовники по наследству - Анна Малышева

Она закрыла шкаф. Ее взгляд упал на столик в углу. Она подошла к нему, взяла в руки книгу, лежавшую на нем. Книга небольшого формата, в мягкой глянцевой обложке. С обложки глядело лицо юноши с мрачными глазами. Надпись на книге была по-французски. Путаясь в буквах, пытаясь воскресить в памяти еще в школе полученные знания, она разобрала, наконец: «Артюр Рембо. Стихотворения». «Блестящая находка!» От нечего делать раскрыла книгу. Книга открылась посередине, и случилось это потому, что между страницами лежала закладка – сложенный вдвое листок, вырванный из школьной тетради в клетку. Она взяла его, развернула. В глаза бросились строчки, написанные синими чернилами. Всего несколько строчек – косых, сползающих книзу, словно писавший их страшно спешил. Всего несколько строчек, но, когда она прочла их, едва устояла на ногах. Это была посмертная записка Светы. «Если так – прощай. Просить бесполезно. Будь ты проклят, и с тобой та, кого ты возьмешь вместо меня. Пусть с ней случится то же, что случилось со мной. Ты об этом позаботишься, не сомневаюсь. Я умираю. Как видишь – не в твоем доме. Не хочу причинять хлопот и омрачать медовый месяц. Воспользуюсь твоим подарком на прошлый Новый год. Спасибо, что научил стрелять. Больше ни за что не благодарю».

Марина торопливо сложила листок и сунула его в книгу на прежнее место. Ее трясло. «Так и есть! – стучало в висках. – Ты уговаривала себя, что все не так страшно! Ты не хотела думать об этом! Ты легла с ним в постель, сюда, где лежала до тебя Света!» Она накрыла горло ладонью. Слез не было, не было ничего, кроме холодной тоски, охватившей ее, словно она окончательно осиротела в этом мире. Она привыкла рядом чувствовать незримое присутствие Светы – единственного человека, который все знал о ее судьбе и хотел ей помочь… Марина присела на постель и попыталась собраться с силами. «Мне нельзя показаться в таком состоянии, – подумала она. Я осталась совсем одна, это ясно… На что рассчитывать? Только на себя».

Она поднялась, подхватила с пола свое белье и платье и босиком прошла по коридору, через темную столовую, к прикрытым дверям библиотеки. Оттуда пробивался свет и доносилась еле слышная музыка. Постучала – видно, слишком тихо, потому что он не откликнулся. Тогда она приоткрыла дверь и заглянула вовнутрь.

– Что такое, – раздался вдруг нервный окрик. Она испуганно отпрянула, не успев даже его увидеть.

– Это ты? – спросил голос уже спокойно. Он как будто старался смягчить резкость своего первого окрика.

В библиотеку он ее не приглашал, как заметила Марина. Она пыталась незаметно бросить взгляд туда, откуда он подошел, но ничего не разглядела.

– Да не спится что-то… – со слабой улыбкой ответила она. – Я стучала…

– Не важно! – заулыбался он. – Привык жить один, забыл, что ты здесь… Зачитался…

«Смелый он, однако, – подумала Марина. – Делает закладки из посмертных писем!»

А вслух она сказала:

– Ты уж не сердись… Но я пойду спать к себе…

– Да конечно. – Он стоял в дверях, и она поняла, что задерживаться, раздражая его, неразумно.

Она прошла в свою комнату, обессиленно опустилась в постель. Спать не хотелось.

«Что он делал? – раздумывала она. – Читал, как сказал мне? Все может быть… Ни одному слову верить нельзя – вот первейшая заповедь».

Марина забралась в постель. В коридоре раздались шаги – Вадим прошел к себе в спальню. «Теперь дождусь, когда он уснет, – подумала она. – Надо сегодня, пока он расслаблен после трогательной сцены в постели, пробраться в библиотеку. Если найду книжку, вырву оттуда тот листок, и дело с концом. А то живу как на вулкане…» Она решила ждать. Но как ей было узнать, уснул он или нет? В соседней комнате было тихо. Она заставила себя пролежать в постели час. Потом осторожно встала, прислушиваясь к тишине за стеной, босиком бесшумно пересекла коридор и столовую. Сквозь зашторенные, как везде в этой квартире, окна не проникало ни малейшего лучика света от уличного фонаря. Ей было ясно, что так она не найдет ни записной книжки, ни даже двери в библиотеку. «Свет все-таки придется зажечь!» Бедром она больно натолкнулась на стол, испуганно замерла, схватившись за край стола руками. Выждала минуту, слушая биение сердца. Потом поняла, что касается руками чего-то холодного, металлического, округлой формы. «Зажигалка!»

Она взяла ее и чиркнула колесиком. Выставила зажигалку подальше вперед, высекла пламя и двинулась к библиотеке. Вадим, судя по всему, крепко спал. Она открыла дверь в библиотеку, проскользнула туда, плотно прикрыв за собой дверь.

Книги, книги, книги… Она пришла в отчаяние. «Ну как тут можно что-то отыскать? А книжка такая маленькая! Он мог сунуть ее в любую из книг! Между книгами! За книгами! Да куда угодно!» Она повернулась к столу. Опустив пониже руку с горящей зажигалкой, оглядела все, что на нем лежало. Первым делом бросился в глаза телефон. Она подняла трубку, послышался гудок. «Работает, – вяло подумала она. – А звонить-то некому да и незачем. Вот до чего дошло! А у Делона и Тамары пределом моих мечтаний было попасть к работающему телефону! Звонить-то я собиралась Свете… А туда, где она сейчас, позвонить нельзя…» Она положила трубку. Погасила зажигалку, давая ей остыть. Металлический корпус все больше нагревался. Зажгла ее снова. Сломанный карандаш. Пепельница с двумя смятыми окурками. Толстый глянцевый журнал с истрепанными страницами. Немецкий. Развернула журнал, вгляделась. «Какой-то это не такой журнал… – подумала она, разглядывая страницы. – Вот тут надписи в столбик… А тут фотографии…» Она перелистнула пару страниц – везде одно и то же: слева – цветные фотографии, справа – таблицы с немецкими надписями… А на фотографиях изделия из золота. Кольца, серьги, браслеты… «Да это же каталог, – догадалась она. – Каталог золотых изделий! А справа – цены… Вот: Франкфурт, Амстердам… Вот Лондон, Нью-Йорк…» Она заметила, что некоторые строчки подчеркнуты карандашом. Другие страницы были чисты. Просмотрев несколько десятков страниц, она убедилась, что интерес Вадима ограничивался кольцами, серьгами и браслетами. Часы он игнорировал. «Изделия из золота… – задумалась она, погасив зажигалку. – Какое ему дело, сколько та или иная вещь стоит в Лондоне или Берлине? Она снова зажгла огонь. Подергала ящики стола – один, другой… Они были заперты, а ключа не наблюдалось. Она двинулась в другой конец комнаты, где стоял Вадим, когда она открыла дверь. „Чего он испугался?“ Дошла до дивана и остановилась. „Вроде здесь он и находился…“ Внимательно вгляделась в стеклянные дверцы шкафа, стоявшего в углу. Попыталась их открыть. Шкаф был заперт. „А другие?“ Прошлась по комнате, приоткрывая и закрывая дверцы шкафов. „Все отперто, кроме того шкафа… Значит, шкаф особенный… Его он запирает… Если он где и хранит мои документы и записную книжку, то не иначе как в этом шкафу!“

Она еще раз щелкнула зажигалкой, которая так нагрелась, что ее трудно было держать. Осмотрела недоступный шкаф, диван… В углу дивана лежало что-то вроде смятой одежды. Она нагнулась, ощупала ее. Подняла на вытянутой руке, встряхнула. Пламя осветило черную нейлоновую сумку. Она посмотрела на нее и тут же выпустила из рук. Огонь погас. «Так вот оно что! – лихорадочно соображала она. – Вот зачем ему этот чертов каталог! Зубы, Делончик?»