Дети Великой Реки - Грегори Киз

Перкар, готовый было уже разразиться возмущенной речью, запнулся. Капака говорил ему то же самое. И если бы Нгангата победил тогда Перкара, что сказал бы Апад? Что полуальва одержал нечестную победу над человеком.

— Да, — с сожалением согласился Перкар. — Теперь я понимаю.

Нгангата махнул рукой.

— Не стоит вспоминать, — сказал он, — дело прошлое.

Тьма казалась непроницаемой, но вскоре поднялась Бледная Королева и заглянула в ущелье. В реке запели лягушки, и друзья придвинулись теснее к огню, потому что жалящие мошки пытались высосать из них последние остатки крови.

— Как я рад, что ты остался жив, — после некоторого молчания произнес Перкар. — Но что Верховный вождь?..

— Капака мертв, — ответил Нгангата. — Он ударился о скалы, и Река взяла его. Но, думаю, он был мертв уже, когда мы прыгнули вниз. Одна из стрел Охотницы угодила в него.

— Я нашел его лошадь, — борясь с подступающими рыданиями, выдавил Перкар. — Я взял немного воды и пищи.

— Хорошо. Они нам пригодятся.

— Капака… — начал было Перкар, но едва сумел подавить стон. Недавний ужас вновь овладел им.

— Многие погибли, — сказал Нгангата. — А мы остались живы. Все это так.

— Это не твой вождь, — прошипел Перкар.

— Нет. Но он был для меня больше, чем вождь, — тихо ответил Нгангата.

Перкар всмотрелся в мерцание его глаз, пытаясь разгадать, какие мысли они таят.

— Прости, — сказал Перкар, — ведь я совсем не знаю тебя, Нгангата.

Он придвинулся поближе к товарищу и внимательно взглянул на него.

— У тебя много ран?

Нгангата неохотно приподнял край рубахи. Ребра его были перевязаны окровавленным полотном.

— Стрела попала сюда, — пояснил он. — И правая нога ушиблена. Неплохо для того, кто имел дело с Охотницей и после этого свалился в ущелье.

Внезапное воодушевление охватило Перкара.

— Возьми этот меч, — предложил юноша. — Он заживит твои раны.

— Для этого должны порваться душевные нити, соединяющие наши сердца, — услышал Перкар внутренний голос. — Я тебе уже однажды объяснял. Никто не может взять меня, не порвав этих жил, а для этого надо отнять у тебя жизнь.

Нгангата заметил, что Перкар к чему-то прислушивается.

— Что с тобой? — спросил он.

— Мой меч сказал мне сейчас несколько слов, — пояснил Перкар. — Он утверждает, что способен исцелить только меня.

Нгангата слабо пожал плечами.

— Это не важно. Мои раны и так заживут. На ногу я наложил лубок, а рана от стрелы уже не кровоточит.

Перкар с сомнением выслушал заверения Нгангаты; от него не ускользнуло, что Нгангата кашляет кровью. Но он не стал возражать.

— Завтра я поохочусь или хотя бы рыбы половлю, — сказал Перкар. — Когда ты сможешь идти, мы отправимся дальше, вниз по течению.

— Если ты станешь охотиться, нам точно придется голодать, — со слабой улыбкой заметил Нгангата.

— А, ты оскорбляешь меня! — с натянутой веселостью, естественной не более чем любовь мертвеца, проговорил Перкар. — Сейчас мы с тобой опять будем сражаться.

И юноша попытался выжать из себя улыбку.

— На этот раз уж я точно тебя убью, — ответил Нгангата.

Улыбка Нгангаты была слишком вымученной, и Перкар не выдержал.

— Ты лучший из нас всех, Нгангата. Я никогда больше не буду с тобой сражаться.

Он наклонился и сжал руку Нгангаты; тот ответил крепким рукопожатием, что удивило Перкара. Силы, казалось, стремительно покидают Нгангату. Он опустился на ворох тростника и утомленно закрыл глаза. У Перкара ком стоял в горле.

— Нгангата! — воскликнул он и прижался ухом к его груди, чтобы услышать, бьется ли сердце.

— Дай мне поспать, — прошептал Нгангата. — Мне нужно немного поспать.

Перкар сидел рядом с Нгангатой и изредка касался его, чтобы убедиться, что он еще жив.

— Я хочу, чтобы ты жил, — сказал он спящему другу.

Солнце довольно поздно заглянуло в ущелье, и потому Перкар проспал почти все утро. Протерев глаза, он не понял, где сейчас находится. Но быстро бегущая Река вернула его к действительности, и Перкар бросился к Нгангате. Тот все еще спал, но легкого прикосновения было достаточно, чтобы убедиться: он по-прежнему жив. Перкар поднялся и вышел на солнышко, чувствуя себя значительно лучше, чем всего несколько часов назад. К его удивлению, спал он совершенно без снов. Наверное, Изменчивый тоже их пожрал.

Но пробуждение было болезненным: возможно, Реке не нужны были ни воспоминания, ни раскаяние.

Перкар вспомнил, что обещал раздобыть какую-то пищу. Он был очень голоден, но голод доставлял удовольствие: Перкар чувствовал себя пустым, как раковина, заполненная только солнцем и воздухом.

Перкар смастерил острогу, привязав нож к ивовому пруту. Склонившись над водой, он стал дожидаться, не появится ли рыба. Ему долго пришлось ждать, прежде чем он увидел нечто, очертаниями напоминающее рыбу. Затаив дыхание, он дождался, пока рыба подплывет поближе, и пронзил ее острогой. С радостным криком Перкар вытащил свою добычу на берег. Рыба отчаянно колотилась о песок.

Это была странная рыба, никогда не виданная им прежде, вся она была покрыта плотной чешуей. Но, наверное, она съедобна… Вдруг он с изумлением увидел, что рыба съежилась и превратилась в струйку воды, которая тут же стекла в Реку. Он вспомнил, где находится, и содрогнулся. Так вот каков Изменчивый! Здесь ничему нельзя верить, если вода может принять вид рыбы.

Раз пять он вытаскивал на берег рыб-призраков, прежде чем наконец поймал настоящую, которая так и осталась лежать на песке. Это была форель, и довольно крупная. Встревоженный и все же довольный тем, что удалось раздобыть пищу, Перкар расшевелил огонь в костре, подбросив туда несколько веток, и разделал рыбу. Он поджаривал ее на огне, когда вдруг краем глаза заметил нечто, плывущее вниз по Реке.

Это была лодка. Перкар на миг застыл в изумлении и потом с диким криком бросился в воду. Его накрыло с головой, и оставалось только благодарить Богиню ручья за то, что его еще ребенком научили плавать. Отчаянно гребя, Перкар поплыл наперерез судну. Но он зря беспокоился: лодка плыла прямо к нему, руководимая чьей-то волей. Ухватившись за борт, Перкар забрался в лодку.

Это была отличная лодка, с невысокими бортами, выдолбленная из непомерно огромного ствола, и потому достаточно широкая и удобная. Перкар подполз к рулю на корме и направил лодку к берегу. Лодка повиновалась, как будто он греб веслами; плывя наперерез течению, она послушно заскользила к каменистому берегу. Перкар вспомнил, что Карак напоследок обещал ему прислать подарок. Наверное, лодка и была этим подарком. Потому что вряд ли даже на Реке можно было найти лодку, никому не принадлежащую.