Дети Великой Реки - Грегори Киз

— Кто я? — переспросил урод. — Ты не узнаешь во мне принца, дорогая?

— Принца? Принца?

— Принц Лэкэз Йид Шадун, к вашим услугам.

— Невероятно, — только и сумела прошептать Хизи, хотя уже не сомневалась. — Кто был твоим отцом?

— Великий правитель Йуцната, разумеется.

— О… О… — Хизи, не в силах спокойно дышать, глотала ртом воздух. — Значит, ты брат моего отца, — еле слышно прошептала Хизи.

Тварь некоторое время молчала.

— Да, — наконец послышался ответ. — Что ж, у меня, значит, есть племянница. Добро пожаловать, племянница, во Дворец Благословенных. Теперь ты можешь доверять своему дядюшке и слушаться его. Слезай с Ну и плыви сквозь ворота. Я защищу тебя.

— Я не хочу входить в воду, — простонала Хизи.

— У тебя нет другого выбора, — заявил Лэкэз. — Обними ее, позволь ей заполнить всю себя. Постарайся привыкнуть к ней.

— Зачем?

— Потому что тебе никогда не выбраться отсюда, вот зачем.

— Я уйду отсюда, — не уступала Хизи.

— Ты сказала, что пробралась сюда через водостоки. Намеренно. Почему ты это сделала? — Казалось, Лэкэза уже не раздражал свет. Он подплыл совсем близко и положил свою обезображенную голову на решетку. Хизи увидела его зубы — острые и длинные, напоминающие костяные иглы.

— Мне хотелось узнать… куда вас отводят, когда забирают оттуда.

Лэкэз засмеялся булькающим смехом, напоминающим кашель.

— Какая ты смышленая! — заметил он. — Тебе от этого несдобровать, хотя беседовать с тобой — одно удовольствие. Чем человек умнее, тем скорее он впадает в безумие. Я не сошел с ума только потому, что был довольно недогадлив. Скажи-ка мне, — зашептал он заговорщицки преувеличенным шепотом, — скажи-ка, Жрецы уже все знают? Ты обнаружила себя?

— Как обнаружила?

— Во мне первом пробудилась сила, — признался Лэкэз. — Ше Лу — твой отец — был слишком ревнив. Даже когда в нем проснулась его сила, моя была крепче. Благословенные могучи, дитя. Но когда приходят жрецы, она еще не успевает пробудиться, почти не ощутима. Но один из моих больших пальцев переменил цвет — и оттого меня привели сюда.

— Но… почему?

— Почему? Почему? Взгляни на меня. Взгляни на Ну. Кто мог бы терпеть нас на троне? Как могли бы мы танцевать с дамами или кавалерами? Разумеется, мы несказанно сильны. И многие нас боятся.

— Сильны, — тупо повторила Хизи.

— Мы Благословенные, — прорычал Лэкэз. — В одном глазу моем больше силы, чем во всех Шакунгах с придворными в придачу.

— Отчего же вы остаетесь здесь? — спросила Хизи.

— Оттого что… — и вдруг он умолк, пристально глядя на нее. — Ты настоящая? Ты не кажешься мне?

— Настоящая, — подтвердила Хизи.

— Знаешь ли, когда-нибудь я точно сойду с ума, — доверительно сообщил Лэкэз.

— Отчего ты не уйдешь отсюда? — вновь спросила Хизи. — Если ты и вправду так силен?

— Оттого что Река пьет мою силу, — мрачно признался он. — Когда они впервые привели меня сюда, я был в ярости. Я пытался обрушить вниз проклятый дворец, убить их всех. Я бы сделал это уже там, наверху, но они опоили меня зельем. Но здесь, где зелье уже не действует, вся сила Благословенных — ничто перед могуществом Реки. Ничто. Ничто. Ничто! — пронзительно выкрикнул он. Дядюшка смотрел на Хизи молча, и лицо его дергалось и извивалось, как клубок червей.

— Тебе и в самом деле не следует сидеть у нее на спине, — вымолвил он наконец.

— Сколько… Сколько вас здесь?

— Сколько здесь Благословенных?

— Да.

— Живых? Во плоти?

Хизи кивнула.

— О, немного. Только пятеро.

— Где они все?

— Все здесь, вокруг. Твой свет напугал их. Но я здесь главный — потому что Ну почти все время спит. Но как это я не заметил, как они свели тебя вниз по лестнице?

— Я ведь сказала тебе, что попала сюда другим путем.

— Да, наверное, так оно и было, — прошептал Лэкэз, скорее для себя, чем для Хизи.

— Я бы хотела знать… — осмелилась спросить Хизи, — есть ли из вас кто-то по имени Дьен?

— Дьен? Конечно, — ответил ей тот, кто некогда был принцем.

— Я пришла, чтобы увидеть его, — сказала Хизи.

— Да? Так ты проделала весь этот путь, чтобы увидеть Дьена? Хорошо. Подожди здесь.

Голова скрылась в темной воде, по которой побежала рябь: чудовище удалялось.

Хизи ждала очень долга, и она решила, что про нее забыли. Лэкэз показался ей довольно забывчивым. Но едва только она начала отчаиваться, охваченная ужасом перед спящим под ней чудовищем, по воде вновь пробежала рябь.

Но это был не Лэкэз. Это был юноша с длинными черными волосами. Но глаза его держались на стеблях, и на пальцах, которыми он зацепился за стальной барьер, были толстые когти. На одной руке пальцев было пять, а на другой большой палец разросся, а другие срослись вместе.

— Дьен, — прошептала Хизи. — Это ты, Дьен?

Существо глядело на Хизи крабьими глазами. Затем оно квакнуло, как лягушка. И еще раз квакнуло. Хизи почудилось, что она слышит свое имя.

— Дьен? Ты можешь говорить?

Вдруг она почувствовала, что сейчас ее стошнит. Желудок ее изверг хлеб, который она съела, прежде чем разбудить Тзэма. Спазмы продолжались и после того, как там ничего не осталось. Дьен глядел на нее с безразличием.

— Дьен мало говорит, — пояснил Лэкэз, вынырнув немного поодаль. — Поначалу он только и делал, что разговаривал. Обычно мы изменяемся снаружи быстрее, чем внутри. Но с Дьеном случилось наоборот.

— Почему… Почему вы меняетесь? — слабым голосом спросила Хизи. Как будто, узнав, можно было чем-то помочь.

Лэкэз улыбнулся судорожной, полубезумной улыбкой.

— Дух Воды проницает нас насквозь, — прошептал он доверительно. — Человеческое тело не может выдержать его влияния.

Пока Хизи пыталась уяснить себе это, Дьен — или тот, кем стал Дьен, — вскинул голову, как если бы созерцание Хизи из другой точки могло дать ему нечто новое. Возможно, так оно и случилось, потому что он медленно, неуклюже протянул ей свою, наиболее напоминающую человеческую, руку сквозь решетку.

Хизи склонилась и — после мгновенного колебания — дотронулась до его руки. Пальцы чуть шевельнулись. Рука была холодной, твердой — и ничуть не напоминала ту руку, которую она сжимала, когда они с Дьеном, смеясь, бегали по крыше. А теперь эта рука была неловко скрючена, не умея держать руку другого. Наконец, к великому облегчению Хизи, Дьен, квакнув, убрал свою руку. Его ужасные глаза завертелись на отростках, он нырнул и быстро поплыл прочь.