Метро 2033. Санитары - Сергей Зайцев

— Проверил, Константин Анатольевич, она меченая. Быстро работают, уроды.

В глаза снова ударил свет — кто-то из бойцов Панкратова направил ему в лицо фонарь налобника. Димка зажмурился, непроизвольно стараясь отвернуть голову и кривя губы. Не вырваться. Их слишком много: считая бойца сзади, за спинами Ангела и Панкратова удалось разглядеть смутные силуэты еще двоих. И неизвестно, сколько их снаружи. От такого количества людей в комнате стало тесно.

Дима знал, что им нужно, и злость пополам со страхом сжимали ему сердце. Возможно, получится договориться.

Панкратов подошел ближе, навис над бауманцем высокой костлявой тенью.

— Вы не имеете права так с нами обращаться! — сквозь зубы бросил Димка. — Мы не последние люди в Бауманском альянсе, я…

— Тихо, сынок, тихо. Я еще не приступил к вопросам.

Живо вспомнился допрос на станции. Димка вздрогнул, понимая, что там эти люди просто развлекались, проверяя смутные, лишенные оснований подозрения, а сейчас все будет иначе, и так легко он не отделается. Лишь бы Наташу не трогали, твари. Связанные за спиной руки заныли сильнее, чем раньше.

— Вот что, Ангел, — обронил Панкратов задумчиво. — На твои инструменты у нас времени нет: неизвестно, сколько их здесь было и когда вернутся остальные. Давай химию.

— Константин Анатольевич, — недоуменно отозвался Ангел, — химия — дефицит, мы же только в исключительных случаях…

— А это что, по-твоему, не исключительный случай? Действуй! Начни с девчонки, она здесь дольше и знать должна побольше пацана.

— Не надо! — запротестовал Димка. — Не трогайте ее, она и так плохо себя чувствует! Я сам расскажу все, что знаю!

— Расскажешь, голубчик, куда же ты денешься, — сказано было таким многообещающим и уверенным тоном, что у парня пробежал мороз по коже.

— Ваша воля, Константин Анатольевич. Потом не говорите, что я зря трачу НЗ.

— Разговорчики, Ангел. Время уходит.

Ангел шагнул мимо, к Наташке, сжавшейся на койке, словно птенец в ожидании удара, и Димка не выдержал — вскочил и врезал ему головой в бок. Здоровяк охнул скорее от неожиданности, чем от боли, протянул к нему руку, собираясь схватить за шею. Извернувшись, Димка вцепился зубами в волосатое запястье. Удар в лицо отшвырнул его прочь. Но он все же успел почувствовать на губах солоноватый вкус чужой крови.

— Ах ты сучонок! — тонким, срывающимся фальцетом выкрикнул Ангел. — Зубы прорезались? Так я их обломаю!

— Не трогайте ее! — исступленно орал Димка. — Ничего она не знает! Вам я нужен, а не она!

Пощечина Ангела отбросила его обратно на табурет, едва не свернув шею. Зубы лязгнули. Димка поперхнулся, прикусив язык.

— Начни и впрямь с него, — спокойно приказал Панкратов, наблюдая за сценой со стороны. — А то шума многовато.

Ангел остановился рядом, заслонив бауманца своей тушей от бившего в лицо света. Расширенными от страха глазами Димка глядел, как палач достал из нагрудного кармана форменной куртки пластиковый шприц в целлофановом пакете, развернул, насадил иглу. Из того же кармана вытащил и открыл пузырек, оттянул поршень шприца, втягивая прозрачную жидкость. Уверенные, привычные движения. Затем наклонился к Димке. Изучающий взгляд маленьких серых глаз, глубоко утопленных в глазницах, уставился ему в лицо.

— Сейчас руку отвяжу. Дернешься — сломаю ее нахрен, — доверительно проговорил Ангел. — А затем, в качестве урока, и твоей девчонке. Мы поняли друг друга?

Димка кивнул. Боевой запал иссяк. Он отвлек внимание на себя, но, по сути, ничего не добился. Просто отсрочил тот момент, когда возьмутся за девушку… Голова кружилась, усталость туманила взгляд. Бороться дальше не было сил.

Один из бойцов сноровисто развязал пленнику руки, и Ангел воткнул ему иглу в вену на внутренней стороне левого запястья.

— Вот те на, — почему-то удивился палач, обнаружив грязную повязку на руке парня, о которой тот давно забыл. — Он, похоже, тоже меченый.

— Не может быть, — недоверчиво усмехнулся Панкратов. — Он же сдал Испанца.

— Да сами глядите, Константин Анатольевич. — Бережно упаковав шприц в целлофан, Ангел спрятал сверток обратно в карман, а затем с силой дернул повязку на руке парня. — Могу содрать, но и так сейчас все узнаем. Что у тебя там, Сотников?

— Ранение, — сквозь зубы буркнул Димка, пытаясь понять, о чем идет речь. — Еще на Бауманке.

Что значит «меченый»? Он не чувствовал никаких изменений в организме. Какой бы ни была дрянь, которую ему вкололи, наверное, она не подействовала…

И только он подумал, как сразу произошла трансформация.

Неожиданно его охватил жар, все тело прошибла испарина, пот градом покатился по лицу. Димка машинально потянулся расстегнуть ворот куртки, но руки снова были связаны. Внутри него словно растопили печку, и по венам вместо крови бежал огонь, раскаляя плоть, а из груди вырывалось горячее дыхание.

Свет перед глазами потускнел, тени людей отдалились. Надменное лицо Панкратова, стоявшего перед ним, словно подернулось завесой мрака, затем проступило снова, совсем близко. Холодные змеиные глаза поймали взгляд бауманца, привязали к себе, подчинили волю.

Панкратов задавал вопросы, много вопросов, и Димка послушно отвечал. Иногда смысл вопросов ускользал от сознания, но парень очень старался его понять. Любое слово, за которое удавалось зацепиться, служило толчком для нового признания. Любая незначительная деталь сейчас казалась ему необыкновенно важной, и он, путаясь и перескакивая с одного на другое, торопился выговориться, освободиться от распиравших его мыслей. Собственный язык казался медлительным, неповоротливым, не поспевающим за потоком сознания. Панкратов уже не казался ему врагом, мозг зациклился на одной сверхзадаче — говорить.

Потом возникла какая-то досадная суета. Из коридора послышались тревожные голоса, потом донеслись приглушенные стенами удары во входную дверь. Димка все еще говорил, когда двое бойцов сорвали его с табурета и поволокли куда-то. Он не чувствовал, что его ноги волочатся по бетонному полу. Ему казалось, что его тело стало легким, невесомым и просто плыло по воздуху, направляемое толчками.

Мелькающие лучи фонарей выхватывали рваные кадры. Взгляд блуждал, будто отдельно от тела, выискивая ненужные подробности.

Опрокинутый стол, разбитые чашки, чайник, раздавленный каблуком сапога, словно чья-то несбыточная надежда. Неподвижное тело на полу. Игорь. Парнишка раскинулся навзничь, губы его искривила страдальческая гримаса, а во лбу зияла дыра. Лужа густой блестящей крови растеклась вокруг головы, словно нимб у святого. На пороге следующей комнаты — тело старика. Луч фонаря перечеркнул окровавленную спину, перепрыгнул дальше, притягивая за собой взгляд. На мгновенье уперся в еще два трупа в углу помещения, за перевернутой койкой. Близнецы. Голова одного бессильно склонилась на плечо другого, руки обоих все еще сжимали оружие, а сами они казались бы спящими, если бы не цепочки рваных пулевых отверстий на окровавленной одежде. Свет потускнел, и Димка больше ничего не видел, лишь чувствовал движение.