Огонь, мерцающий в сосуде - Татьяна Полякова

— Сам ментам отдашь.

— Это все, что вас интересует?

— Если ты имеешь в виду труп Гордеева-младшего, это не мое дело.

— Что ж… — Валера развел руками.

— Мне очень жаль, — вдруг сказал Бессонов. — Ты нанял киллера, чтобы избавиться от моей жены. Тебе не стоило этого делать.

— Это был жест отчаяния, — усмехнулся Валера. — Разумеется, я даже не догадывался, что она ваша жена. Неплохо вас зная, смело могу предположить: теперь моя песенка спета. Вы меня по-любому достанете.

— Я ведь сказал, мне очень жаль. — Бессонов поднялся и кивнул мне.

— Валера… — начала Ольга.

— Катись отсюда, — отрезал он. — Мне надо подготовиться к встрече с ментами, собраться с мыслями.

— Я позвоню адвокату, — торопливо пробормотала она, первой выходя из кабинета.

Я закрыла дверь, когда Бессонов сказал ей, понижая голос:

— Не оставляй его.

— Сукин ты сын, Саша, — ответила она, качая головой в досаде. — Ты только что уничтожил мою жизнь. Ты являешься сюда через десять лет и думаешь, что можешь… — договорить она не успела.

За дверью прогремел выстрел, Ольга замерла, точно пытаясь понять, что произошло, догадываясь и еще не веря в это, а потом бросилась в кабинет мужа, отчаянно крича:

— Валера! Я люблю тебя, что ты наделал, я же люблю тебя…

Все поплыло перед глазами, и я, наверное, свалилась бы в обморок, не успей Бессонов подхватить меня под руки. Вокруг заполошно носились какие-то люди, кричали, обращались друг к другу с вопросами, кто-то требовал звонить в «Скорую», кто-то в полицию, а в ушах стоял Ольгин вой, отчаянный, безнадежный…

Не помню, как мы оказались на улице.

— Ты был уверен, что он сделает это? — каким-то бесцветным голосом спросила я уже в машине.

— Нет. Но не исключал такой возможности. У человека должен быть выбор…

Бессонов собирался в тот же день покинуть город, но вышло иначе. Одна беседа со следователем сменялась другой. Утром приехал адвокат Бессонова. Предосторожность излишняя, претензий к нам у следствия не было.

Саша приложил все усилия, чтобы мне не особенно досаждали, но легче от этого не стало. От него я вскоре узнала: схема, которую набросал Валера на листе бумаги и оставил на своем столе, помогла обнаружить захоронение.

С Сериковым я так и не увиделась. Бессонов был против. Сам Сериков встреч со мной не искал и даже не позвонил. Что неудивительно. Ему, скорее всего, было попросту не до меня. Боль, терзавшая его все эти годы, обрушилась на него с новой силой…

Ольга категорически отрицала, что ей было известно о преступлениях мужа. Деньги, на которые девять лет назад они открыли кафе, по ее словам, принадлежали ей. Она смогла скопить необходимую сумму, пока жила с Бессоновым. Тот, в свою очередь, подтвердил, что в деньгах ей никогда не отказывал. К следователю Ольга явилась с целым ворохом бумаг, доказывая, что неоднократно брала кредиты в банках. Бессонов в разговоре со мной с усмешкой заметил по этому поводу: «Занятая тем, чтобы сохранить свое имущество, недавнюю утрату она переживет легко». Я в этом сомневалась, хотя толика правды в его утверждении, наверное, была.

Хуже всего дело обстояло с Надеждой. Ее в первый же день заключили под стражу, и встретиться с ней мне уже не пришлось. Рассказ Нади о смерти девочки вызвал сомнения, требовалась экспертиза, о результатах которой оставалось лишь гадать, учитывая, сколько времени тело находилось в земле… Теперь моя несчастная подруга была единственным подозреваемым, и отвечать перед законом ей предстояло тоже одной. Своей вины она не отрицала, хотя по-прежнему настаивала: ни она сама, ни Валера об убийстве не помышляли.

Бессонов, как и обещал мне, нашел для нее адвоката, из тех, кого рекомендовали ему в этом городе. После встречи с Надеждой адвокат заехал к нам в гостиницу и сообщил: она неплохо выглядит, внешне спокойна… «По-моему, она и в самом деле вздохнула с облегчением», — добавил он. О ее дальнейшей судьбе говорил туманно, но в одном не сомневался: тюремного заключения ей не избежать.

В среду, прямо из кабинета следователя, мы отправились домой. Саша позвонил по мобильному, и вскоре к нам присоединился джип с охраной. Бессонов молчал всю дорогу, а я лежала на заднем сиденье закрыв глаза. Теперь в этой истории не осталось темных пятен. Ольга, заглянув в мой паспорт после побега, заподозрила, что появилась я в ее жизни не случайно. Вот и предпочла, чтобы я находилась рядом. Вряд ли она узнала Надежду на фотографии, иначе не привела бы меня в дом своей тетки. Благополучие Валеры слишком тесно было связано с ее собственным, и рисковать она бы не стала, хоть никогда и не отказывала себе в удовольствии позлить мужа. Мои постоянные отлучки и нежелание отвечать на ее вопросы подозрения лишь увеличили. И в доме появился Валера. Уверена, она сама ему позвонила. В отличие от Ольги, Валера на фотографии Надежду узнал сразу, ее новое имя было ему хорошо известно, ведь паспорт она получила от него. Особого доверия между супругами не было, и он, скорее всего, и в этот раз откровенничать с Ольгой не стал. Она сама все поняла, обнаружив газету в моей сумке. Ее муж постарался со мной подружиться, надеясь узнать, что связывало нас с Захаровой. Ольга в этом усердно помогала. Однако и ему я ничего не рассказала. И тогда он решил обратиться к услугам Коли. Репутация последнего была ему хорошо известна…

Мне было жаль девочку Юлю, которую я никогда не видела, ее отца и мать, Надежду, моего брата, несчастного старика Захарова, Ольгу и Валеру. Вопреки всякой логике Валеру было жаль даже больше остальных. И в памяти в сотый раз всплывала его фраза: «Вот и все, что мы сделали здесь друг для друга». Вот и все…

В город мы въезжали ближе к ночи. Сумерки, пустынные улицы… мир вокруг казался неприютным, и так же серо и уныло было в моей душе.

— Отвезти тебя в квартиру Бориса? — спросил Бессонов, поворачиваясь ко мне.

— Я… я не смогу там, — покачала я головой.

— В его квартире до развода могу жить я. А тебе будет куда привычней в нашем доме. Если и это не подходит… сниму тебе номер в гостинице. Вот твой паспорт. — Он вынул его из кармана пиджака и протянул мне вместе с пачкой денег. — Это на первое время.

— Спасибо, деньги у меня есть.

— В гостиницу? — спросил он.

— Домой. Мне даже не во что переодеться, — словно оправдываясь, добавила я. — Я хотела спросить… о разводе…

— Обе стороны за, проблем не возникнет. Об остальном договоримся.

— Об остальном?

— Тебе принадлежит половина имущества…

— Чушь. Ничего мне не принадлежит. Это твои деньги, и мне они не нужны.

— Потому что они мои? — усмехнулся Бессонов.

— Потому что я ни копейки не заработала.

— Борис оставил приличное наследство, в любом случае ты не пропадешь.