Мы взлетали, как утки... - Комбат Найтов

Впрочем, все наши ухищрения не пригодились: у немцев шли плановые полеты, в воздухе четыре машины, ходят по коробочке на небольшой скорости. Видимо, учебные. Сверху довольно плотная подушка облаков, противник под ней. Пробиваем облачность вниз, выскакиваем из облаков над Тростау, но кто-то заверещал по радио, что слышит гул английских самолетов. Под нами оказался концлагерь Стейнбрух, и охранники услышали наши моторы. Пришлось давать кругаля над лесистыми горушками, заходить с востока, там оказалась позиция батареи ПВО, но обнаружили мы ее поздновато! Я послал почти наугад ракету в разгорающийся прожектор, и там оказался проход в обваловке. Ракета дошла. Вторая позиция прямо по курсу, там «ахт-ахт» и в роще казарма. Еще две ракеты, а это не «Ил», весь боезапас ракет – восемь штук, а впереди аэродром. Слева прямоугольник бензохранилища, но я туда не дотягиваюсь, чуть доворачиваю и бью по «эрликону», стоящему на крыше КП, но ракета взорвалась ниже. Дорабатываю из пушек. Отвернул на курс и через три секунды сбросил первый контейнер, затем второй, и влево, к лесу. Паша атаковал через полторы минуты, успел послать ракету в бензохранилище, в большой ангар, и гораздо удачнее положил первый контейнер, чем я, а затем просто идеально второй. Ему пожар на аэродроме помогал. Уже пошли взрывы, видать никого с Восточного фронта у немцев не было, с этой тактикой вживую не сталкивались. Теперь ждем «Гудзона». Он, не торопясь, аккуратно заходит, у него и ракет, и кассет достаточно. Аэродром защищен только от высотных бомбардировок. Все правильно, штурмовики сюда еще не прилетали, а малокалиберная артиллерия на фронте нужна. Поставили одну установку, и хватит. Однако разглагольствовать некогда, надо на хвостик поглядеть! Кручусь, просматривая локатором округу. Это Паша, тоже вертится, только два немца, пока больше никого. Отработал Хворостов, но ему слегка досталось на подходе осколками от «ахт-ахта»: два орудия из четырех на северо-западной позиции продолжали работать, правда, без подсветки это стрельба в белый свет, как в копеечку. Набираем высоту, идем на север. Тут тройной щелчок бьет по ушам: «Гости!», щелчок в ответ, слушаю. Два щелчка, прибавляю ход «комарику» и откручиваюсь влево, сначала плавно, потом быстрее и быстрее.

– Есть! Ниже, влево восемьдесят, – это Серега, он за оператора сегодня. Краем глаза вижу и слышу, что он трижды бьет по левой кнопке СПУ. У Паши на хвосте тоже висят. Я добавил правому, довернул и пытаюсь зайти немцу в хвост. Самого его пока не вижу, но вот-вот будет немного света от прожекторов в Байройте. Есть силуэт, Ме-110, на носу здоровенные рога, даже ночью видно. Визуально уже проще, сманеврировал, иду на сближение.

– Один второго предупреждает об атаке. Вправо побежал.

Пошел к черной части горизонта. Вижу выхлопы, но определить ракурс пока не могу.

– Влево пошел.

Закладываю за ним.

– Пикирует.

Я убавляюсь, так чтобы не проскочить у него перед носом, но вниз не иду. Там горушка. Плавно парашютирую, немного снижаясь. Немец прекрасно знает местность, отлично ориентируется и использует ее складки, для того чтобы уйти от меня и самого приложить об горку. Бой с ним на малой высоте совсем не входил в мои планы.

– Пошел в набор, пока ниже. Вправо.

Прибавляю, теперь по радару вижу, что Паша преследует немца тоже. В скорости они проигрывают, и в маневренности тоже. Вдруг почти рядом замечаю серо-зеленое пятно! Это Паша выгнал на меня немца. Доворот, огонь.

– Класс, командир! – у немца горит крыло, и теперь его Паша добьет как муху. А мне опять вправо, искать того стервеца, что от меня ушел.

– Больше вправо! Вон он!

На фоне темного леса мелькает серый корпус немца. Он опять сменил вираж, идет влево, а там Паша. Тут Паша ударил по своему, и мой шарахнулся вправо, как раз на меня. В прицеле, короткая, перенос, огонь. Мимо. Попаданий не видно, «месс» рванулся выше и встал на крутой вираж вправо, я за ним, помогая себе машиной. Еще очередь. Попал. Все, уходим. Так можно гоняться до бесконечности. Весьма опытный и толковый товарищ.

– Он сообщил, что покидает машину. – Но мы уже в наборе и догоняем Хворостова. Тому тоже пострелять пришлось, как он классифицировал – по учебному самолету. Его атаковал Ме-108, видимо курсант, заходил совсем неверно и прямо на кормовые пулеметы. А их у «Гудзона» много!

Пока мы тут возились, группа успела отработать по трем целям и повернула на обратный путь. Наша помощь не требуется, и мы пошли обратно. На полных ходах топливо улетает в двигатели как в прорву. Так как дожидаться группу не надо, мы прибавили до крейсерской и через полтора часа сели в Батайнице. Получил втык от собственного техника: Алексей Иванович обнаружил хвою в воздухозаборнике. Плохо, что об этом узнали не только на аэродроме, но и в Ставку эта новость долетела. Не иначе как новый ЧВС полковник Литвиненко подсобил. До него был Ветров, отличный летчик, сейчас в госпитале после налета на Альту. К сожалению, наверное, не вернется. А жаль, хотя ведь не обязательно ему летать. Ему стекло в глаз попало, скорее всего, спишут. Но стоит похлопотать за хорошего человека. А этот действует втихаря, вроде как и похвалил в донесении, но про хвою писать не стоило, и предупреждать надо, если пишешь о начальстве. В общем, придется присматриваться. Он с Западного фронта, поэтому я его до этого не знал.

Но политдонесение ушло в Москву, и последовал приказ: вылеты на боевые прекратить! Подписано Мехлисом и Сталиным. Тут вовремя подвернулась командировка в Москву: привезли ордена из Лондона, требуется предстать перед глазами сэра Криппса и главы военной миссии генерал-лейтенанта Мартеля. Криппс сказал, что в последние дни пребывания в СССР ему поручена самая приятная и неожиданная миссия: награждение высшими английскими орденами целой группы советских летчиков. Кроме нас были награждены Крестами Виктории двенадцать летчиков 2-го гвардейского смешанного и 78-го истребительного авиаполков, одними из первых пересевшие на английские самолеты и добившиеся больших успехов на них в ходе зимней кампании сорок первого – сорок второго года. С Криппсом мы уже встречались несколько раз, интересный человек, жаль, что не все его предложения нашли сразу поддержку на родине. Еще в 1939 году его исключали из рядов лейбористов за требования создать антифашистский народный фронт из лейбористов, НРП, коммунистов, либералов и черчиллевских консерваторов, выступавших против политики умиротворения гитлеровской Германии. В реальной истории он написал в своем дневнике следующие слова: «Теперь, после славной победы под Москвой, никто не может утверждать, что советский режим является прогнившим или подрывающим жизненно важные устои собственной страны. Нет! Если бы не этот режим и все то, что было сделано в этой стране за последние двадцать лет, Гитлер, безусловно, сумел бы завоевать всю Европу, а наши шансы на победу равнялись бы нулю». И от имени Великобритании подписал в июле 1941 года Советско-английское соглашение о совместных действиях в войне против Германии.

После вручения ордена я спросил у него:

– Насколько я понял, вас отзывают?

– Да, мне предложили пост министра авиационной промышленности в правительстве премьера Эттли, и я решил не отказываться.