Миллион за теорему! - Елена Липатова

– Я тоже видел, он ему карточку показал, а тот…

Вокруг засвистели. По Беккиной кривой пятёрке выстрелили сразу из двух рогаток. В ответ «полосатые» болельщики облили снайперов водой из помойного ведра. Назревал скандал.

– Он что, всё в уме за секунду сложил и поделил, да? Гений, да? – наступал Очкарик. – Пусть тогда назовёт это среднее арифметическое и сумму, раз он такой шустрый!

– Вы что, совсем?.. – Бекки хотела сказать «дураки», но одумалась. – Я ничего не складыва…л!

– Ну а я что говорил? – обрадовался Очкарик, обернувшись к своим.

Мартин Краммер поднял руку и тут же опустил её. Бекки подошла к своей доске:

– Ничего складывать не нужно, вот… Обозначим сумму этих четырёх чисел буквой S. Найдём среднее арифметическое, то есть разделим S на четыре:

А теперь поделим то, что получилось, на сумму (S) и умножим на сто – ну, чтобы найти проценты:

Сокращаем в числителе и знаменателе S и получаем двадцать пять процентов! Для любых четырёх чисел, не только для этих. Можете проверить!

Мартин кивнул, достал из глиняной совы ещё одну карточку и почти мгновенно записал результат.

– Ответ готов. Пять дополнительных очков раненым.

– И мои пять! – попросила Бекки и потянулась к сове. – У меня ведь есть время?

Мартин с Карлом делают ей знаки, но она не понимает. Вопросы такие простые…

«Клетчатый» секундант приподнимает сосуд с песком, пожимает плечами: времени в верхней колбе осталось на донышке…

– Вопрос понятен? Время!

…Если бы у неё была одна целая минута! Или хотя бы 40 секунд… Она бы успела, сообразила, просто сосчитала! Проценты проходят в пятом (или в шестом?) классе, обычно быстренько записывают пропорцию:

А потом умножают 90 на 75 и делят на 100.

Она никогда пропорцию не составляет, умножает и делит сразу, часто в уме. Но песка нет… Почти нет… А отказаться от этой дополнительной задачи, пропустить – уже поздно!

– Время истекло! – каркает над ухом «клетчатый».

Последняя песчинка исчезает в отверстии.

– Девяносто процентов от семидесяти пяти больше, – неуверенно говорит Бекки и оборачивается к своим.

Блондин морщится, Мартин смотрит себе под ноги, и даже «клетчатый» секундант растерянно моргает. Только Бард не понимает, что дела плохи, улыбается, как ни в чём не бывало.

– Минус два балла, – негромко говорит вражеский секундант и стирает десятку против её фамилии. – К сожалению… все дополнительные баллы израсходованы. Так что… Ничего не поделаешь…

Ему явно не по себе. Имена полуфиналистов известны всем, а этот парень, Арон, даже не из матшколы, и вообще не местный. Попасть в полуфинал, потом пройти в финал – и всё напрасно из-за какой-то глупой стычки!

– Эхма!.. – хлопает себя по коленям хозяин бара. – Доигрались, чёрт вас дери!

Болельщики притихли, и даже пришлая команда не злорадствует. Хотя у них тоже один «убитый».

Именно из-за виноватой тишины Бекки поняла, что это – всё. Не будет финала и вообще ничего не будет. А Стив вчера предложил ей помощь при подготовке… он в неё верит!

Представитель прессы Стас Гудман прозевал неожиданный поворот и теперь с подоконника навёрстывает упущенное:

– События накаляются. Арон получил смертельный удар! «Полосатые» срочно подсчитывают очки. Увы… Спасая товарища, Арон израсходовал весь свой запас. Краммер верно ответил на четыре вопроса, у него было 10 лишних баллов, но он уже передал их Барду. Риган тоже…

– По Закону чести, – замогильным голосом выносит приговор секундант «в полоску». – Двое убитых – по одному от каждой команды – должны покинуть поле боя, и…

– Стойте! Вы забыли про право капитана!

Мартин никогда не повышает голоса, и его лицо, как всегда, непроницаемо. Он стоит у своей доски, полосатый шарф небрежно болтается на груди.

Бекки о таком праве никогда не слышала. А вот остальные, кажется, в курсе. Хозяин бара расцвёл, улыбается и гладит себя по лысине. Оба официанта побросали подносы и смешались с толпой болельщиков. Потолок скрипит всеми трапециями – того и гляди, рухнет!

* * *

* * *

Было поздно, и мерцали звёзды. Дома один за другим прикрывали шторами сонные окна. И только одинокий фонарь на перекрёстке Торговой и Университетской упорно смотрел в лужу, освещая своё отражение.