Ласковый обманщик - Джуд Деверо

Когда они подъехали к дому для престарелых, было почти шесть часов вечера. Саманта нарядилась в платье от «Валентине», на ней были туфли на высоких каблуках фирмы «Маноло Блахник», в руках она держала красную сумку от «Шанель». Теперь, когда она знала цену своим вещам, ей было просто страшно их носить и не хотелось даже думать о том, что предстоит забираться в вонючее нью-йоркское такси. Поэтому она с надеждой спросила Майка, не наймет ли он опять частную машину. Но он заявил, что на сей раз нет.

Огорченная отказом, Саманта никак не ожидала увидеть огромный черный лимузин, который остановился перед домом. И удивилась еще больше, когда из автомобиля вышел водитель в форменной одежде, и им оказался Рейни — родственник Майка.

— Добрый вечер, мисс Эллиот, — вежливо произнес Рейни, отдавая ей честь.

— Привез блины? — поинтересовался Майкл. Он крепко держал Саманту за талию, будто Рейни был каким-то пиратом, готовым в любую минуту похитить эту женщину.

— Так точно, сэр! — отрапортовал Рейни, щелкнув каблуками. Затем он помог им спуститься по лестнице и открыл заднюю дверь лимузина.

— Ты уверен, что знаешь, как управляют такими штуками? — спросил Майк явно без всякого оптимизма в голосе. — Фрэнк убьет нас обоих за одну лишь малюсенькую царапину…

— А кто такой Фрэнк? — забираясь в машину, полюбопытствовала Саманта.

— Мой старший брат.

Усевшись, Саманта прилагала нечеловеческие усилия, чтобы не вертеться во все стороны, разглядывая интерьер салона, а сидеть спокойно, как подобает леди, носящей модельную одежду и привыкшей ездить в лимузинах. Майк рассмеялся, глядя на нее.

— Давай, давай. Фрэнк возражать не будет…

И она с упоением начала открывать все дверки, заглядывать в ящички, включать и выключать телевизор… Майк тем временем послал факс в Колорадо и получил ответ от своего деда: «Майк, сынок, когда мы познакомимся с твоей Самантой?»

Саманта уставилась на Майка, желая получить от него объяснения по поводу того, что он сообщил о ней своим родственникам. Но тот лишь невозмутимо пожал плечами.

Наконец она утихомирилась и удобно уселась на сиденье, внимательно разглядывая Рейни, который уверенно вел автомобиль. Кажется, Саманта начала понимать, какие отношения сложились у них в семье.

— Если он это делает для тебя, то чем же ты ему отплатишь?

— Прогляжу его документы.

— Документы по инвестициям? И зачем ему это нужно?

— Все Монтгомери ничего не понимают в счете. Но зато, — с завистью добавил он, — отлично владеют словами.

— Ты так и не ответил на мой вопрос — почему Рейни хочет, чтобы ты просмотрел его документы?

— Я в этом хорошо разбираюсь, вот почему! — отрезал Майк.

Получив такой ответ, Саманте оставалось только с грустью констатировать, что она так для себя ничего и не выяснила.

Когда они подъехали к приюту для престарелых, Майк запретил ей сразу выходить из машины, продержав ее там еще минут десять.

— Хочу, чтобы все увидели, как ты выходишь, — пояснил он, уставившись в тонированное окно, через которое их никто не мог увидеть. А им было видно, как из каждого окна на лимузин с интересом уставились старики.

Наконец Рейни открыл для них дверь лимузина, и Саманта двинулась к дому со всей грациозностью, на какую была способна. Сзади, как свита, следовали Майк в своем роскошном синем итальянском костюме и Рейни в строгой форме водителя, с огромными сумками в руках. Когда они подошли к столу дежурной сестры, в холле первого этажа столпились, кажется, все обитатели этого заведения, способные передвигаться. Четыре женщины и двое мужчин спустились прямо с капельницами, а еще две женщины привезли свою подругу прямо в кровати на колесах.

Майк, крепко сжимая руку Саманты, остановился у стола и бросил взгляд на рыхлую, бесформенную особу, сидящую за ним. Очевидно, она была здесь главной и пыталась выразить это всем своим видом.

— Мы приехали, чтобы увидеть ее высоко… — начал Майк, затем взглянул на побелевшее лицо Саманты и успокаивающе похлопал ее по руке. — Ах, да! Извини, дорогая, я постоянно забываю, что она не хочет, чтобы о ней знали правду. Под каким именем она сейчас скрывается?

Саманта растерянно хлопала глазами.

— Э-э… кажется, Эбби?! — продолжал Майк. — Неужто это имя ее высо… Ох, опять чуть было не проговорился. Княгиня никогда не простит мне, если я раскрою ее тайну…

Он нагнулся над столом, глядя на уродину медсестру с такой похотью в глазах, что чуть было не получил от Саманты пинка.

— Однако я убежден, что вы-то, несомненно, уже знаете секрет… э… Эбби, не так ли?

Женщина залилась краской, как школьница, но эффект юной непосредственности был омрачен тем, что прилив крови к лицу поднял дыбом многочисленные волосики, растущие у нее на подбородке.

— Ну конечно же, мы знаем о… о княгине…

— И безусловно проявляете соответствующую заботу? Только не вздумайте ей кланяться, она терпеть не может всякие почести. Разумеется, когда все свое детство проводишь среди целой толпы нянек и мамок, то с возрастом начинаешь просто ненавидеть все эти формальности. Вы должны понимать, не так ли? Но тем не менее…

— Интересно, что стало с этим сапфировым браслетом, который она подарила последней своей сиделке? — спросила Саманта, включаясь в игру. — Ну, помнишь ту сиделку, которая была так заботлива.

Она склонилась к сестре, доверительно улыбнувшись и делая вид, что сообщает ей нечто строго конфиденциальное. Но заговорила так, что ее было слышно в самом дальнем углу.

— Ее щедрость доведет семью до разорения. Если она начнет раздаривать драгоценности обслуживающему персоналу, пожалуйста, сразу сообщите нам.

— Ну… конечно же… непременно это сделаю, — пробормотала медсестра.

— А теперь не могли бы мы ее увидеть, — поинтересовался Майк, — без свидетелей.

— Конечно же. Сию минуту… Живо по палатам! — прикрикнула она на собравшихся в холле.

Затем, продемонстрировав недюжинные лакейские способности, сестра открыла дверь в комнату Макси-Эбби и тихо затворила ее за вошедшими.

Эбби дремала в своей кровати и, открыв глаза, долго фокусировала взгляд, прежде чем произнесла:

— Я не ожидала вновь увидеть вас.

Саманта, держа в руках коробку с фотографиями — она нарочно положила их в шляпную картонку, где лежало платье Макси, — быстрым шагом направилась к кровати.

— Не могли бы вы сделать мне одолжение? Вы единственный человек во всем мире, кого мне удалось разыскать, который так хорошо знал мою бабушку. Не могли бы вы сделать одолжение и просмотреть со мной эти фотографии?

— Фотографии?

— Моей семьи… Мне, право, неловко просить вас об этом, но я подумала, что вы могли бы мне кое-что рассказать. Не знаю точно, что именно, но, может, бабушка вам о себе что-то рассказывала.