Цепная реакция - Симона Элькелес

Прихожу в себя, лежа на ровном бетонном полу.

– ¡Felicitaciones![70] — слышу я голос Сото, а в следующую секунду он садится на корточки рядом со мной. Ловлю отблески золотых колец у него на пальцах. — Теперь ты один из нас.

А мне просто хочется лежать тут, прямо на полу, и спать, пока мое тело не перестанет надрываться от терзающей его боли.

Я ПОЧТИ ЧАС НЕПРЕРЫВНО названиваю Марко, и он наконец берет трубку.

— Где Луис? — с места в карьер спрашиваю я.

— Отвез его домой несколько минут назад, — доносится до меня в динамике голос Марко. Он фыркает, и я ловлю себя на мысли, что этот звук меня жутко бесит. — Ему, конечно, хреново, но выживет. Он крутой сукин сын. Я и не знал, что Луис так клево умеет драться. Только Чуи все равно поставил его на колени.

Чувствую, как сердце бьется о ребра, словно птица в клетке.

— Ты же мог остановить его.

— С дуба рухнула? Луис сам этого захотел… сам напросился. Вытащи уже голову из задницы и признай очевидное, Ник. Ты его больше не удержишь. Он в банде.

— А зачем ты тогда предпочел банду мне, Марко? Только не ври.

— Деньги, статус, братство. Мы с тобой все равно бы долго не продержались, и я это знал. Ты была просто временным развлечением на пути к моим целям, вот и все.

Значит, временным развлечением. Что ж, правда действительно причиняет боль, но сейчас это лишь отголосок реальных страданий. Для меня уже все в прошлом — и сам Марко, и наши отношения, и все, что случилось потом.

— В тот день, когда мы расстались, я была беременна, — говорю я, а сама смотрю на фотку, где мы с Луисом танцуем на свадьбе Алекса и Бриттани, — она все еще висит у меня на стене. Когда я гляжу на глупую ухмылку Луиса и вспоминаю, как он пытался заставить меня улыбнуться, у меня невесть откуда появляются силы и решимость довести до конца этот разговор с Марко. — Я два года корила себя за то, что не сказала тебе. У меня был выкидыш, и то, что мы расстались, да я еще и ребенка потеряла, надолго испортило мне настроение.

Замолкаю и жду его реакции. Даже не знаю, чего мне хочется услышать. И не представляю, каким будет ответ.

— Откуда ты знаешь, что это был мой ребенок? — самоуверенным тоном спрашивает он.

Марко знал, что мы были первыми друг у друга. И что больше никого у меня не было. Его вопрос настолько оскорбителен, что я даже не собираюсь отвечать.

Бросаю трубку и перезваниваю Кендалл.

— Луис сегодня вечером прошел посвящение в «Мексиканскую кровь», — говорю я. — Я собираюсь к нему домой — убедиться, что он в порядке.

— Я с тобой, — тут же предлагает она. Слышу на заднем фоне приглушенный голос Дерека, пока Кендалл сообщает ему, что случилось. — Дерек тоже поедет. Будем возле твоего дома через пять минут.

— Только давайте побыстрее, — прошу я.

Стучусь к Луису в дом, но не получаю никакого ответа. Дверь слегка приоткрыта, поэтому мы просто входим внутрь.

— Луис? — зову я.

Тишина. Иду к нему в комнату, зная, что он тут… чувствуя, что Луис где-то в доме.

— Я проверю спальню, — говорит Дерек. — Вы пока не отходите от двери. Если придется уносить ноги, бегите как можно быстрее.

Дерек заходит в комнату Луиса. Я крепко сжимаю руку Кендалл, боясь того, что он там увидит… если вообще там кто-нибудь есть.

— Что, черт побери, с тобой случилось, чувак? — спрашивает Дерек.

Я слышу голос Луиса:

— Что ты здесь делаешь?

— Он тут, — шепчу я Кендалл.

— Никки хотела убедиться, что с тобой все нормально. — Дерек машет мне рукой, приглашая зайти. — Э-э… если что-то понадобится… типа больницы… — я буду тут, за дверью.

Я не могу сдержать ошарашенного вздоха, когда вижу Луиса. Он сидит на кровати, откинувшись спиной на стену и поддерживая руками голову. Я замечаю, что у него все лицо залито кровью. Его обрили наголо. Рубашка Луиса, окровавленная и превратившаяся в лохмотья, валяется на полу.

Гренни сидит рядом, положив голову ему на бедро. Она знает, что Луису очень больно.

Я подбегаю, не зная, можно ли сейчас вообще к нему прикасаться, не причинит ли это еще больших страданий.

— Что они с тобой сделали? — нежно спрашиваю я, изо всех сил стараясь сдержать поток эмоций, которые грозят накрыть меня с головой. Нужно оставаться сильной — ради Луиса.

— Отвали от меня, — стонет он.

— Нет, пока ты в таком состоянии, — шепчу я.

— Ты мне здесь не нужна. И я совершенно уверен, что не хочу тебя тут видеть. Между нами все кончено, забыла? Я не одна из твоих бедных собачек.

— Прямо сейчас ты очень на нее смахиваешь. Засунь свое эго подальше и дай мне тебе помочь.

Они сбрили его чудесные густые волосы. Интересно, Луиса держали, или он сам покорно склонил голову и позволил это сделать? В любом случае они особо не церемонились: кожа головы исполосована порезами.

— Тебя обрили.

До сих пор я этого не осознавала, но вечно взлохмаченная шевелюра Луиса была выражением его индивидуальности и даже… детскости какой-то, наверное. А теперь он выглядит так сурово… как бандит. Я поднимаю ему подбородок и заставляю посмотреть на меня. Луис подчиняется, и я едва сдерживаю возмущенное шипение. Губы опухли, глаза наполовину закрыты из-за отекших век… и куча мелких красных порезов повсюду — на лице, на спине, на груди — вперемешку с синяками и ссадинами.

Смотрю ему в глаза и вижу в них только пустое безразличие. Его взгляд пугает меня. Неужели Луис теперь изменится и станет, как Марко?

— Какую часть фразы «отвали от меня» ты не поняла? — злобно спрашивает он.

Когда Луис снова прячет лицо в ладонях, я боковым зрением вижу выдавленные на его бицепсе буквы М и К.

— Тебе надо в больницу.

— Не надо. Меня спросят, что случилось. — Он поднимает на меня глаза. — А я связан кодом молчания. Знаешь, что мне действительно нужно? Наркотики. Любые, но лучше посильнее. И много. Чтобы я не вылезал из-под кайфа.

— Не мели языком. — Я сажусь на кровать и внимательно его осматриваю. — Вот что мы сейчас сделаем. Ты позволишь обработать свои раны. А потом можешь выгонять меня к чертям, если хочешь.

— Ты что, не слышала? Без обезболивающих можешь ко мне даже не подходить.

— Ну и зря.

Кендалл с Дереком помогают мне намочить бумажные полотенца перекисью. Опускаюсь на колени перед Луисом и осторожно прикладываю одно из полотенец к порезу на его брови.

— Что случилось с парнем, который говорил, что любит меня?