Что-то не так с Гэлвинами. Идеальная семья, разрушенная безумием - Роберт Колкер

собирает о них информацию и опрашивает. Ричард невольно подумал, а ведь нечто подобное может ждать и его самого.

По словам Ричарда, в середине 1980-х годов он купил рудник, который перешел под управление Суперфонда[63] сразу же после закрытия сделки. Судебные разбирательства с предыдущим собственником продолжались два десятилетия, обошлись Ричарду в три миллиона долларов и закончились банкротством. В течение всего этого времени он, тем не менее, продолжал активно работать на рынке и бравировать успехами перед братьями и сестрами. Когда начались генетические исследования родственников, Ричард сделал необходимый минимум – сдал кровь и побеседовал один раз с учеными. После этого он полностью дистанцировался от участия в работе медиков. Мать он навещал в одиночку, внося в жизнь Мими приятное разнообразие: у нее появлялся интересный собеседник, способный на время отвлечь от многочисленных проблем. К удивлению всех и своему собственному, у него сложились теплые отношения с Мими, невзирая на то, что многие годы Ричард, как и другие братья, считал ее суровым деспотом.

Восьмой сын, Марк, некогда считался самым смышленым из мальчиков, ведь в десятилетнем возрасте он обыгрывал в шахматы всех старших братьев. Ребенком он являлся главным миротворцем семьи и всегда пытался прекратить ссоры. «Думаю, я был эдакий мамин любимчик. Наверное, со мной она обходилась не так строго, как со всеми остальными братьями, ведь я не мог сделать ничего дурного по определению», – сказал он. Однако случившееся с братьями тяжело отразилось на Марке. Он бросил Колорадский университет, женился, стал отцом троих детей и больше не возвращался к учебе. Потом Марк развелся, снова женился и в конечном счете устроился на постоянную работу в книжный магазин Колорадского университета. «Думаю, он решил, что нужно по максимуму избавиться от проблем и жить самой простой жизнью. Таким стал его способ выхода из положения», – говорит Линдси.

Марк оставался в тесном контакте с сестрами и родителями и временами с тяжелым чувством предавался воспоминаниям о прошлом. Семейное заболевание не затронуло его самого, но, по сути, оставило в одиночестве. Джо, Мэтт и Питер были его командой, и мальчиками они никогда не разлучались. Они – его братья-хоккеисты, а все остальные члены семьи выступали скорее на вторых ролях. Когда ребята один за другим стали превращаться в психически больных, для Марка это выглядело так, будто три самых важных человека в его жизни исчезли с лица земли.

Отцу семейства Гэлвин было под семьдесят, но инсульт и последовавшие за ним другие проблемы со здоровьем состарили его значительно сильнее. В 1980-х у Дона впервые диагностировали онкологическое заболевание: карциному размером с мелкую монетку на макушке головы. Рак распространялся по организму, и в последующие пятнадцать лет Дон перенес три операции: на грудной клетке для лимфодиссекции, на простате и на толстой кишке для удаления полипов. К 1990-м годам он сидел на лекарствах от гипертонии с ближайшей перспективой в виде застойной сердечной недостаточности.

Канули в лету времена, когда Дон путешествовал по миру с армией, защищал страну в рядах NORAD и совещался и развлекался с политиками в Федерации штатов Скалистых гор. Теперь он сидел дома, собирал географические карты Аляски и часами планировал экспедиции туда за ястребами со своими старыми приятелями по ловчей охоте. Все эти планы были чистой фантазией. Для такого путешествия у Дона слишком опухшие ноги, больное сердце и ослабленное мышление. Но он все равно общался с этими знакомыми по телефону и писал им письма. Ловчая охота стала для Дона символом того, кем он некогда являлся – человеком, мечтавшим оказаться в одном ряду с королями, орнитологами и натуралистами, превратившими приручение дикой птицы в нечто прекрасное. А кроме этого, у него, наверное, ничего и не было.

Мало того, все достижения Дона – ученая степень, воинское звание, опыт работы – теперь, видимо, не значили ровным счетом ничего. Если когда-то, вернувшись домой с работы, он смотрел на детей и представлял себя частью чего-то значительного, гордым предводителем славного племени, то теперь мог лишь с изумлением взирать на происходящее. Дон показывал гостям семейные фотоальбомы, указывал на снимки то одного, то другого больного сына и с кривой усмешкой сообщал, какое ежемесячное социальное пособие полагается каждому: «Этот получает четыреста девяносто три доллара, а вот ему почему-то положили шестьсот девяносто шесть долларов…»

Линдси подчас казалось, что отец разочарован всеми ими, что его ожидания так или иначе не оправдали даже те, кто избежал душевного расстройства. Время от времени и Джону, и Майклу, и Ричарду, и Марку, и Маргарет, и Линдси случалось думать, что они никогда не станут достойны человека, которым когда-то был их отец. Все они питали одни и те же надежды, и всем им казалось, что они потерпели неудачу.

Глава 29

Дон

Мими

Дональд

Джим

Джон

Майкл

Ричард

Джо

Марк

Мэтт

Питер

Маргарет

Линдси

Линдси решила все же поговорить о Джиме с сестрой. Они были вместе в Боулдере и тем вечером не занимались ничем особенным. Линдси понимала, что рискует. Она хорошо помнила, как когда-то только намекнула на эту тему и сестра тут же велела ей заткнуться.

На этот раз все произошло иначе. Маргарет сказала: «И тебя тоже?»

Маргарет совершенно не помнила, что однажды Линдси уже спрашивала ее насчет Джима – настолько сильна была ее решимость жить так, как будто ничего такого с ней не случалось. Однако теперь они обе оказались готовы. Сестры сравнили подробности происходившего, и в первую очередь были потрясены схожестью травмирующего опыта каждой. Они словно узнали близнеца в человеке, который всегда находился более или менее рядом.

Потом Маргарет и Линдси ощутили некую опустошенность, на смену которой пришли опасения и даже сожаления по поводу сказанного. Сам по себе разговор об этом усугублял реальность случившегося с ними.

Со временем сестры ощутили облегчение и признательность – просто оттого, что есть другой человек, который знает, о чем идет речь и сознает всю глубину пережитого страдания. То, что девушки принадлежат к одной семье и одинаково понимают случившееся, было редкостной удачей для обеих. На протяжении многих лет они сначала избегали друг друга, затем осторожничали, не желая переходить личные границы. А теперь Линдси и Маргарет наконец-то поняли, что способны давать друг другу успокоение.

В последующие годы сестры разговаривали обо всем. «Ты помнишь это? Так действительно было? Помнишь тот вечер?» Они вместе готовили, вместе занимались спортом и вместе анализировали свои детские годы. В тот период времени Маргарет и Линдси были близки как никогда, их объединяла цель разобраться в том, что с ними случилось.

Сестры договорились, что если