Лев Ландау - Майя Бессараб
Шрифт:
Интервал:
— Меня интересуют только те явления, которые пока еще не объяснены. Исследование их я не могу назвать работой. Это наслаждение, радость. «Творческая же лаборатория» могла бы привлечь внимание разве что науковедов, если бы такие существовали.
Однажды в воскресенье в доме Ландау появился молодой журналист из «Комсомольской правды» Ярослав Голованов. Вначале он держался робко, почти не поднимал глаз от своего блокнота, а потом разговорился. Дау слушал его чрезвычайно внимательно. Голованов рассказывал, что в Париже он встречался с Луи де Бройлем.
— Это очень известный физик, но сделал он мало, — заметил Лев Давидович.
По просьбе редакции Дау написал для «Комсомольской правды» небольшую статью к семидесятилетию Петра Леонидовича Капицы, вернее, продиктовал ее, потому что писать ему было трудно.
8 июля 1964 года, в день рождения Капицы, в газете появилась статья, озаглавленная «Дерзать рожденный»:
«Академик П.Л. Капица — один из крупнейших физиков-экспериментаторов нашего века. Но с полным основанием можно назвать его и выдающимся инженером современности, поскольку решение тех задач, которые были им блестяще решены, невозможно без инженерной изобретательности, без высокого технического вдохновения. А число таких задач весьма велико.
После окончания в 1918 году Политехнического института в Петрограде он увлекся изучением радиоактивного излучения и инерции электронов. Его первым большим учителем был “папа Иоффе” — академик Абрам Федорович Иоффе, звезда первой величины на небосклоне экспериментальной физики, во многом определивший путь своего талантливого ученика.
В 1921 году Капица уезжает в научную командировку в Англию, где проводит четырнадцать лет. И опять молодому ученому везет: его вторым учителем становится Эрнест Резерфорд, сын новозеландского пасечника, ставший классиком физического эксперимента.
В эти годы Петр Леонидович “заболел” магнитным полем. Впервые в мире он получает магнитные поля ваше 300 тысяч гауссов, надолго став «магнитным чемпионом мира». Он открывает в этих полях линейное увеличение электрического сопротивления металлов, наблюдает расщепление спектральных линий, изучает магни-тострикцию диамагнитных тел.
Затем его внимание привлекают низкие температуры, и уникальные магнитные установки сменяются аппаратурой для сжижения водорода и гелия. И снова мировая наука физического эксперимента не знает ничего подобного: методы, предложенные им, абсолютно новы и оригинальны.
Вернувшись в 1935 году в Советский Союз, Петр Леонидович становится во главе организованного Института физических проблем Академии наук СССР.
Я не бывал в лаборатории Капицы просто потому, что не люблю делать умный вид там, где я ничего не понимаю. Мы познакомились с Петром Леонидовичем еще в Англии. Знакомство это продолжалось в Харькове и в Москве. Именно в эти годы начинается наше тесное научное сотрудничество, насколько тесным оно может быть у экспериментатора с теоретиком. В 1938 году Капица открывает поразившее тогда умы многих явление сверхтекучести жидкого гелия — я объясню это явление теоретически. Мы часто встречались тогда и подолгу разговаривали. От него я узнал много такого, чего ни от кого не мог бы узнать».
В статье Ландау упомянул также о том, как Капица в трудные времена вступился за него. «От души поздравляя Петра Леонидовича, я желаю, чтобы все и всегда было по-прежнему» — так заканчивалось первое после автомобильной катастрофы выступление Ландау в печати.
Оно не осталось незамеченным, вызвав отклики и советских, и зарубежных читателей. Переданное за границу корреспондентом агентства Рейтер, оно попало во множество газет с аннотацией ТАСС, где говорилось, что в статье Ландау видны его блестящий стиль и юмор. Помещенная на первых полосах газет статья имела непредвиденное последствие: со всех концов света на имя Ландау посыпались письма. К сожалению, они остались без ответа. Лев Давидович собирался ответить на них по выздоровлении.
С этой статьи началась дружба Ландау с отделом науки «Комсомольской правды». Чаще всех из редакции к Льву Давидовичу приходил Ярослав Голованов, потом к нему присоединился Владимир Губарев, затем Леонид Репин. Дау всегда любил общаться с молодежью, он встречал молодых журналистов очень приветливо. Вскоре он знал, над чем они работают, какие книги мечтают написать, — тогда ни у кого из них еще не было написано ни одной книги.
Разговоры о будущих книгах произвели на меня большое впечатление. Я стала мечтать о своей книге. Однажды после ухода журналистов меня так и подмывало сказать Дау, что я тоже напишу книгу.
Зная, как он реагирует на то, когда люди хвастаются своей будущей работой, я могла бы и помолчать, но все-таки начала:
— А я тоже собираюсь написать книгу.
Он посмотрел на меня немного насмешливо и промолчал. Уже из упрямства или обиды я продолжала:
— О Владимире Ивановиче Дале. О нем нет ни одной книги. Дау будто бы и не слышал, что я сказала.
— Я уже и подзаголовок придумала: «Книга о доблестном гражданине России и великом борце за русский язык».
— И это вся книга? — ехидно спросил он.
В тот день я написала первую фразу, которая мне долго не давалась: «Датчанин Иоганн Даль преуспел в науках». Самый трудный, первый шаг был сделан. Книгу я писала несколько лет. Порой было невероятно тяжело, почти невыносимо — эти муки знакомы каждому пишущему человеку, не о них речь.
Написать книгу и мечтать написать книгу… Какая пропасть разделяет эти понятия! Автора этих строк по характеру надо было бы причислить не к тем людям, кто сразу садится и работает, а к тем, кто бесконечно долго собирается действовать. Иногда собирается всю жизнь — такие примеры известны.
Трудно переступить через неверие в собственные силы. Хорошо, если тебя кто-то подтолкнет. Дау умел сделать это одной-двумя фразами.
Однажды Дау снова повторил мысль, высказанную им за полгода до аварии:
— Мне жаль только, что я не опубликовал своей лучшей теории — как надо жить.
— А когда и как ты пришел к этой теории?
— Еще в Ленинграде… Читал Толстого. Правде надо учиться у Льва Николаевича Толстого. Быть искренним. Предельно искренним. И активно стремиться к счастью.
Один из ближайших друзей Льва Давидовича, ознакомившись с этой теорией, воскликнул:
— Да, он железно построил свою жизнь. Ни в чем не давал себе спуску! Он так держал себя в узде, как редко кто может.
В этих словах — ключ к разгадке «тайны Ландау».
Корреспонденты приезжали почти каждую неделю. Без конца фотографировали. Особенно много писали о Льве Давидовиче в Швеции после присуждения ему Нобелевской премии. Вот некоторые выдержки из газеты «Афтонбладет»:
«Дау поседел, в руках у него палка, и ходит он мелкими боязливыми шажками. Однако стоит с ним заговорить, как сразу становится ясно, что болезнь его не изменила. Не вызывает сомнений, что, если бы не боль, Дау сразу бы начал работать. Но непрекращающаяся боль, связанная с восстановлением периферической нервной системы, мешает ему заниматься наукой.
Поделиться книгой в соц сетях:
Возможно, вас заинтересует
Вне зоны доступа. Как не потерять контакт с ребенком в переходном возрасте - Дэниэл Дж. Сигел
- 2021
- Психология
Между небом и тобой - Лоррен Фуше
- 2021
- Современная проза
Независимость Грузии в международной политике 1918–1921 гг. Воспоминания главного советника по иностранным делам - Зураб Давидович Авалов
- 2021
- Приключение 📚Разная литература
Руководство начинающего счастливчика, или Вакцина против лени - Инна Иголкина
- 2021
- Психология
Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!