Проклятый город. Однажды случится ужасное... - Лоран Ботти

Но это была ложь. Он догадывался об ответе, которого от него ждали. К тому же он начал понимать смысл некоторых отдельных слов и фраз, которые до этого от него ускользали. Например, когда Опаль сказала: «В „аське“ я Clarabelle6… Одна шестерка, а не три…»

— Я только знаю, что здесь происходят странные вещи. Вот уже несколько лет…

— Нет, не так, — прервала его Анн-Сесиль с интонацией придирчивого педагога. — Не «несколько лет», а всегда. С самого начала. Лавилль-Сен-Жур — это особое место, — продолжала она, — поэтому здесь всегда такой густой туман. Потому что некоторые вещи должны оставаться в тайне…

Ее голос изменился — словно подернулся вуалью таинственности, отчего стал звучать немного неестественно.

— Да, это особое место… Весь город, но особенно — «Сент-Экзюпери». Этот лицей — портал… дверь между мирами. Миром, который ты знаешь… нашим миром… И другим… Миром магии, чародейства, миром мертвых… и других существ.

Мало-помалу она воодушевлялась, и отсветы пламени свечи на ее раскрасневшемся лице придавали ей сходство с какой-то зловещей ожившей куклой.

— Вот что делает Chowder Society. Оно открывает портал… понимаешь?

Бастиан понимал, хотя его и не оставляло ощущение, что он оказался среди детей, которые «играют в больших». Разве что взрослые обитатели Лавилля проводили свой досуг… несколько иначе, чем взрослые в других местах.

— А директор школы? А учителя? Они знают, что вы… здесь? То есть что вы существуете и чем занимаетесь?

— Рошфор? — Жан-Робен фыркнул. — Само собой, он знает, что мы существуем. Хотя, скорее всего, не знает, кто именно входит в общество, но, в сущности, ему на это плевать. Он когда-то и сам в него входил. Лет двадцать назад.

Бастиан ничего не сказал — уже никакая новость не могла заставить его удивиться еще сильнее. Он был готов пусть не поверить, но по крайней мере услышать все что угодно: что местные вампиры по ночам танцуют хип-хоп на кладбищах или что оборотни в полнолуние собираются на площади у собора Сен-Мишель и воют на луну…

— Вы сказали, что вас около тридцати? А где все остальные?

— Мы не успели их предупредить, — с некоторым смущением ответил Жан-Робен. — И потом, это место не для больших собраний, а только для быстрого обмена информацией…

«Обмена информацией»… Бастиан невольно подумал, что он сам вряд ли стал бы употреблять такие официальные выражения… даже если бы ему уже было восемнадцать.

— Мы друзья Кристофа… значит, и Опаль. Она нас позвала, чтобы мы тебе помогли.

— Твой брат связался с тобой по Интернету? — прямо спросила Анн-Сесиль.

Бастиан резко повернулся к Опаль, одновременно ощутив укол в сердце: предательство! Значит, вот кому она сегодня каждую перемену отправляла эсэмэски… Рассказывала им его историю.

— Я не думаю, что это был мой брат, — проговорил он.

— Но в этих посланиях он говорил о важных вещах, Бастиан! — сказала Опаль, привстав с кресла.

Он промолчал.

— Это действительно может быть он, — кивнула Анн-Сесиль. — Мертвые здесь повсюду. Они часто являются живым — тем или иным образом… Они могут воспользоваться любым… средством связи. Если ты получил это послание, значит, у тебя есть сила… Иначе оно бы до тебя не дошло.

— Но это ведь может быть и кто-то другой. Совсем не мой брат! — настаивал Бастиан.

— А хочешь точно узнать, он это или нет? — спросила Анн-Сесиль, и Бастиану показалось, что он слышит медоточивый голос «толкача», предлагающего ему «конфетку».

Он заколебался и вопросительно посмотрел на Опаль. В ее взгляде читалось восхищение — «Да, у него есть сила!» — а он чего только ни сделал бы, чтобы ее покорить!

Наконец он решился задать подруге вопрос, который не давал ему покоя все это время.

— Ты мне сказала, что не знаешь, из-за чего твой брат… это сделал. Но я так понял, что ты с ним… общаешься? Здесь, в этом месте?

— Они говорят нам, чего хотят, — ответила вместо нее Анн-Сесиль. — Иногда они отвечают на вопросы, иногда сами что-либо сообщают… Иногда они даже не знают, что умерли. Точнее, как раз чаще всего они этого не знают… Иногда тебе отвечают не те, кого ты вызываешь, а другие… Ну так что, мы устроим сеанс? — спросила она уже с ноткой раздраженного нетерпения в голосе: она явно не ожидала, что новичок будет колебаться, несмотря на оказанную ему честь.

Бастиан в последний раз взглянул на Опаль — ее лицо сияло какой-то непонятной надеждой.

— Хорошо, — кивнул он.

* * *

Они сели в круг на полу, на маленькие подушечки, сложив ноги по-турецки. Вместо картонной коробки между ними был скрытый до этого под ней деревянный круг с нарисованными на нем черными знаками, слегка стершимися — должно быть, им был уже не один год. Центр круга занимала пентаграмма — звезда с пятью острыми лучами. Бастиан точно не знал, что она означает, но она показалась ему знакомой. Где он такой знак видел? Может быть, в каком-то фильме?..

Вдоль границы круга были аккуратно разложены буквы — весь алфавит. В центре стоял большущий хрустальный бокал на ножке, по сторонам которого лежали еще два квадратика, один с надписью ДА, другой с надписью НЕТ.

Каждый из четверых сообщников прижимал кончики пальцев к ободку бокала. «Ты не должен ничего делать и ни о чем думать, — приказала Бастиану Анн-Сесиль. — Предоставь нам тебя вести».

Они просидели в молчании несколько минут. Бастиан с трудом подавлял желание нервно рассмеяться и в то же время ощущал странное недомогание. Смеяться хотелось, потому что все происходящее казалось ему смешным. Причиной недомогания было то, что он уже некогда слышал чужие голоса, звучавшие в собственной голове — то есть один голос, — видел кровавый штрих, перечеркнувший небо в момент смерти его брата, а позже разговаривал с умершим по ICQ. Иными словами, дверь в потусторонний мир уже была для него слегка приоткрыта. Но до сих пор общение с этим миром еще не приносило ему ничего хорошего.

— Он здесь, — внезапно произнесла Анн-Сесиль. — Он пришел…

Они все это почувствовали — бокал слегка завибрировал под их пальцами, и одновременно с этим стало холодно — температура резко понизилась сразу на несколько градусов.

— Кто ты? — спросила Анн-Сесиль.

Никакого ответа. Бокал стоял неподвижно. Но холод еще усилился. Частью сознания, которой Бастиан все еще продолжал воспринимать окружающую реальность, он машинально отметил, что пламя свечи взметнулось от сильного порыва ветра.

— Кто ты? — повторила Анн-Сесиль, на этот раз громче. — Кто бы ты ни был, назови себя! Он тебе приказывает! Ты из его легионов? Ты служишь ему? Кто ты?

Бокал… вздрогнул. Бастиану даже показалось, что он слегка подпрыгнул, как перед этим — пламя свечи. Потом слегка повернулся — почти незаметно — и снова замер. И вдруг… указал на одну букву… другую… третью…