Такое запутанное дело. Когда конец близок - Фрэнсис Дункан

В этот ранний час улицы были почти безлюдны. Лишь однажды Тремейну попалась на глаза одинокая фигура патрульного. От вокзала они проехали по широкой улице, вдоль которой выстроились мрачного вида товарные склады и конторы, к мосту, давшему название городу[2]. За окном мелькнули паучьи лапы подъемных кранов, мачты и трубы стоявших на якоре кораблей. Затем автомобиль взлетел на крутой холм. По обеим сторонам дороги сверкали витринами фешенебельные магазины, где жизнь на время замерла, а впереди высилось здание университета.

Бриджтон представлял собой восхитительную смесь старины и новизны, романтики и практицизма: он обладал строгим достоинством, зрелостью, которая дается лишь веками исторических традиций, и вместе с тем кипучей энергией, деловитостью процветающего промышленного города. Мощенные булыжником узкие улочки с еще обитаемыми домами тюдоровского периода или елизаветинской эпохи причудливо вились, сплетались паутиной в стороне от широких проспектов, где на полках сверкающих стеклами и хромом магазинов теснились бесчисленные товары двадцатого столетия.

Ровный уверенный голос инспектора Паркина с характерным легким акцентом уроженца западных графств звучал в ушах Тремейна как синхронное звуковое сопровождение. Наверное, покойный доктор множество раз видел те же улицы, по которым ехала теперь полицейская машина; дома с острыми углами и ломаные линии фасадов были для него привычным зрелищем. Тремейн разглядывал их из окна, пока инспектор продолжал свой рассказ.

Итак, в пригороде Бриджтона, Друидли, – границу которого только что пересек автомобиль с Тремейном и остальными, – констебль объезжал свой участок во время дежурства и решил осмотреть один из домов. Он знал, что там никто не живет, и захотел проверить, не вломился ли туда какой-нибудь незваный гость – бродяга или вор. Полицейский обнаружил, что парадная дверь открыта, и вошел внутрь – виновник беззакония мог оказаться в доме.

В холле констебль споткнулся о тело мужчины. При свете фонарика он опознал доктора Хардина. Патрульный не был лично знаком с доктором, но знал его в лицо. Более того, чуть раньше тем же вечером он проходил мимо его клиники и столкнулся с ним на улице.

На полу рядом с трупом лежал кусок камня с руку длиной, один конец намного толще другого. Очевидно, доктора с силой ударили сбоку по голове.

– Был поблизости кто-то еще? – спросил Бойс.

– Нет, насколько мог судить констебль, – ответил Паркин. – Патрульный прислушался, не доносится ли шум из глубины дома, и быстро осмотрел комнаты с помощью фонарика, но безрезультатно. Затем из ближайшей телефонной будки он связался с участком.

– Что за человек был этот Хардин? – поинтересовался Бойс. – Из тех, кто умеет наживать себе врагов?

Кажется, Паркин чуть помедлил с ответом. Тремейн слегка повернул голову, пытаясь рассмотреть выражение лица инспектора, но в салоне было слишком темно.

– Теперь и не знаю, – проговорил Паркин медленно, будто тщательно подбирал слова.

Автомобиль свернул с шоссе и начал петлять по городской окраине. Улицы были довольно широкими, встречались среди них и великолепные проспекты, обсаженные деревьями. Здесь стояли большие каменные особняки, построенные во времена королевы Виктории, в пору промышленного расцвета. В сером предрассветном сумраке от них веяло солидностью и величием, но от глаз Тремейна не укрылось, что каменные колонны местами осыпались, а одичавшие кусты разрослись. Еще он заметил кое-где доски объявлений, которые сдержанно, но откровенно оповещали о том, что бывшие поместья понижены в ранге и служат теперь конторами. Похоже, лучшие дни Друидли давно миновали, это место уже не то, что раньше.

– Так вот где водятся деньги! – воскликнул Бойс, бросив мимолетный взгляд из окна машины.

– Когда-то водились, – отозвался Паркин. – Большинство старинных богатых семей переехало отсюда в последние двадцать-тридцать лет. Теперь в этих особняках главным образом квартиры, офисы и дома для престарелых, хотя изредка еще можно встретить дом, где по-прежнему верны старым традициям.

Они ехали по живописной дороге, в стороне от нее тянулись гряды пологих холмов Друидли. Бриджтону поистине повезло: холмы, на которых он раскинулся, простирались на многие акры до самых границ города. Полицейская машина проехала между каменными столбами ворот, повернула на неухоженную подъездную дорожку и остановилась напротив большого особняка, каких немало встречалось на этой улице. Дом окружала почти осязаемая атмосфера запустения. Чувствовалось, что в этом месте уже никто не живет.

Начинало светать. Тремейн выбрался из автомобиля и поежился от утреннего холода. На ступенях, ведущих к парадной двери, стоял констебль. Узнав инспектора Паркина, он взял под козырек.

– Машина сэра Роберта еще здесь. – Паркин указал на элегантный серый автомобиль, стоявший чуть впереди на дорожке. – Так что он, наверно, в доме.

Начальника местной полиции они застали в холле. Этот высокий, худощавый седеющий мужчина окинул Джонатана Бойса цепким взглядом, прежде чем протянуть ему руку для приветствия.

– Я рад, что вы с нами, старший инспектор. Вижу, времени вы не теряли, сразу взялись за дело.

– Мы выехали первым же поездом, как только получили ваше сообщение, сэр, – произнес Бойс.

Он заметил немой вопрос в глазах главного констебля и представил Мордекая Тремейна по всей форме. Его уверенный тон не допускал сомнения, что этот человек находится здесь по праву.

– Вы, конечно же, слышали о мистере Тремейне, сэр, – поспешно добавил Бойс, когда главный констебль замялся в нерешительности. – Привлечь его к расследованию – идея комиссара.

Тремейн почувствовал угрызения совести, но ничего не сделал, чтобы рассеять заблуждение, вызванное словами Бойса, который исказил правду.

– Комиссара? – переспросил главный констебль. – Понимаю. Что ж, разумеется. Само собой, я слышал о вас, Тремейн. Прибыли на место убийства, чтобы начать с самого начала?

– Если вы не возражаете, сэр Роберт, – ответил тот. – Но если опасаетесь, что я помешаю…

– Помешаете? Ерунда! Может, даже кое-чему научите нас, простых служак!

В голосе главного констебля слышалась натянутая веселость, но это не от того, что он пытался сделать хорошую мину при плохой игре, рассудил Тремейн. Едва ли его оскорбило неожиданное появление детектива-любителя, похоже, мысли сэра Роберта Деннелла занимали заботы поважнее. Как только главный констебль отвернулся, будто забыл о его существовании, Тремейн ощутил смесь удивления и облегчения. Он в игре! Последнее препятствие осталось позади, отныне он может идти своим путем и не бояться, что кто-нибудь вдруг опомнится и решит, что нечего ему лезть в эти дела.

В окна уже вползали серые утренние лучи, и в аварийных фонарях, при свете которых ночью работали полицейские, больше не было нужды. Тремейн огляделся. Двое мужчин в гражданской одежде измеряли линолеум рулеткой. Еще один сидел на нижней ступеньке лестницы с блокнотом на коленях и делал заметки карандашом. Сцена была на удивление будничной, прозаичной: трое мужчин заняты самой обыкновенной скучной работой.