Тайна испанского манускрипта - Нина Запольская

– Члены вашей команды, капитан Веласко, нас не обременят. Им, конечно же, надо купить себе летнюю одежду… Шлюпка с брига уже пошла к берегу. Нам тоже пора.

С «Принцессы» спустили шлюпку, и скоро все высадились на берег. Капитану Санчес представили дона Хуана и дона Диего с «Архистар». Сквайр поклонился испанцу и сказал ему несколько вежливых слов. Доктор поклонился молча и прижал к груди свою сумку с инструментами, без которой он никуда не ходил. Джентльменов слегка «штормило».

Боцман Джонс и кок Пиррет так же сошли на берег: первый из-за порванных верхних парусов «Принцессы», второй – чтобы закупить провизии сразу на два корабля.

На пристани все капитаны уплатили пошлину – за то, что сейчас они на своих кораблях вошли в порт и сразу за то, что потом они из него выйдут. Потом все вместе двинулись по кварталу мореходов и рыбаков, огибая встречных и шагая через рытвины, заполненные грязной водой.

Здесь, как и во всех припортовых кварталах, остро пахло морской тиной, смолой и протухшей рыбой, из складов несло застарелыми рассолами, кипами лежала задубевшая от солнца парусина, штабелями высились пустые ящики и бочки для воды, громоздились корзины с копчёным мясом, горохом и с сухарями двойной закалки, которые надо было разбивать кулаком перед тем, как съесть. И этот неистребимый запах порта висел в душном жарком воздухе вместе с разноязыким говором толпы, состоящей из самой немыслимой публики: оборванные моряки, спесивые торговцы, угрюмые усталые рыбаки, разудалые девахи и тёмные личности, род деятельности которых определить было затруднительно, а порой и просто невозможно, обступали их и теснили со всех сторон.

Только всего этого мистер Трелони не видел. Он, как громом оглушённый, шагал за всеми, машинально переставляя ноги, а в ушах его звучал ответ флибустьерского коммодора портовому чиновнику…

– Что это за шхуна? – спросил чиновник, близоруко сощурив глаза на «Архистар». – Никогда её раньше не видел.

– Это ещё один мой корабль, – ответил, коммодор Грант, улыбнулся и бросил в сторону капитана притушенный, но насмешливый взгляд.

«Боже мой! Гертруда осталась без корабля!» – думал всю дорогу сквайр.

А между тем портовый квартал постепенно переходил в рынок, который начинался, конечно же, с морских раковин: выставленные на продажу мурексы, «флоридские тритоны» и стромбы сияли своей воистину неземной красотой. Следом за грудами местного янтаря, чёрного и голубого, сразу потянулись ряды маринованных помидоров, каперсов, артишоков и спаржи, солёной и копчёной рыбы, селёдочной икры, бордючков с оливковым маслом и кадок с топлёным салом, а среди окороков, свиных голов и прочей мясной снеди тут и там стояли и лежали бочки и бочонки с вином, причём торговцы веточками отгоняли от всего этого добра бесчисленных мух.

А дальше, дальше, почти в конце, шли ряды душистого майоранового мыла, мыла оливкового и ещё бог его знает какого, стояли шеренги каких-то пузырьков и немыслимых склянок, высились горы постельного и столового полотна и ещё что-то непонятное и смутное, которое сознание уже не успевало выхватить из этого буйного, неистового калейдоскопа.

От дома к дому через всю улицу тянулись растянутые на линях парусиновые тенты, они создавали хоть какую-то тень и относительную прохладу над рыночными рядами. По рядам, закупая продукты на кухни своих господ, ходили рабыни-африканки с корзинами, и рыночная толпа пестрела их яркими клетчатыми фулярами. И отовсюду слышались выкрики разносчиков, приветственные возгласы, смех, разговоры и даже пение.

И тут навстречу нашим морякам, окружив их и словно затопив на мгновение всё вокруг, с криком и шумом бросились какие-то пёстро одетые женщины и полуголые дети. Миг – и они растворились в толпе, оставив джентльменов недоумённо смотреть им в след.

И только капитан Санчес оказался с «трофеем» – он, за ухо и за одну ногу, держал на весу мальчишку.

– Сеньоры, проверьте, всё ли у вас цело? Кошельки?.. Пуговицы? Пряжки? – выкрикнул испанский капитан.

Ему с трудом удавалось удерживать смуглого мальчишку, который вопил на непонятном языке, извивался, дёргался и даже умудрился пару раз плюнуть в испанца, правда, не попав. Сквайр, как мог тихо, перевёл доктору слова испанца, и они стали лихорадочно осматривать себя. Вскоре к капитану Санчес пришёл на помощь коммодор Грант. Он схватил мальчишку за второе ухо – мальчишка взвыл и дёргаться перестал.

– Этот трюк мне известен. Это наши андалусские цыгане, – сказал капитан Санчес, хохоча и азартно посматривая на своих спутников. – Только вот, как они сюда попали?

Тут раздался голос мистера Трелони, который сказал потерянно:

– На мне нет трёх пуговиц… Серебряных… Они срезаны.

Капитан Санчес быстро глянул по сторонам и основательно тряхнул мальчишку. Тот заорал громче прежнего, дёргая свободной ногой. Коммодор стал накручивать мальчишке ухо. Мальчишка отчаянно завизжал. И тут из-за спин прохожих, которые уже начали останавливаться вокруг, показался высокий подтянутый мужчина, одетый во всё чёрное. Он молча подошёл к мистеру Трелони и протянул руку – на ладони мужчины лежали пуговицы.

– Все пуговицы, дон Хуан? – спросил капитан Санчес у сквайра.

– Да, все, – ответил тот, принимая пуговицы.

Мужчина в чёрном повернулся и спокойно посмотрел на капитана Санчес, который продолжал держать мальчишку – тот уже не кричал и не вырывался. Тёмные глаза мужчины были большие, чуть раскосые, опушённые длинными, густыми ресницами. Капитан подумал, что взгляд его можно сравнить со взглядом хищного ловкого зверя: в нём читалась отвага, дерзкая хитрость и одновременно затаённая робость перед людьми.

Когда капитан Санчес опустил мальчишку на землю, тот бросился к мужчине, и они растворились в толпе. Последнее, что запомнилось капитану – это белёсые следы высохшего пота на спине незнакомца и чёрная копна его волос, которая походила больше всего на спутанную и запылённую конскую гриву.

Капитан повернулся к своим спутникам, тут же забыв о происшествии. Только он тогда не знал, и даже представить себе не мог, какую роковую роль сыграет этот незнакомец в его жизни.

Рынок незаметно и быстро перешёл в Главную улицу. Почти все дома на ней были деревянные, маленькие и какие-то провинциальные. Вокруг этих домов по первому этажу шли нарядные балюстрады с балясинами. Фронтоны домов украшала накладная резьба в виде раскрытого веера. Встречались дома и двухэтажные каменные, окружённые по второму этажу широкими галереями, которые создавали глухую тень на первом этаже – жизненно необходимая традиция в жарких странах. Двери этих домов были высокие, арочные, украшенные коваными петлями в виде трилистника. Самым красочным штрихом всей улицы являлись вывески лавочек, яркие надписи которых, одинаково переплетённые виноградными лозами, извещали между тем о совершенно разных продающихся в них товарах. По улице в толпе пешеходов с громким стуком сновали кареты.

Лавку с одеждой джентльмены нашли без труда. Капитан, мистер Трелони и доктор Легг быстро купили в ней всё необходимое и вышли на улицу.